Если тебе становится плохо значит точно туда идти не надо

Джон: — Якорь — это расслабление, а не цепляние — это разные вещи.
Оксана: — Правильно, якорь нужен для пришвартовки на какое-то время.
Джон: — Всё временно, да. Корабль плывёт, иногда ему надо встать на якорь. Но якорь — это другая вещь, не цепляние. Сейчас уже всё успокоилось, Слава Богу, но ты цеплялась, ты пыталась так схватиться, чтобы не упасть. И в этом вся твоя проблема взаимодействия с ребёнком. Якорь — это расслабление, это Земля. То, что мы изменили место проживания — это мы бросили якорь. А школа здесь не важна. Важна наша ситуация. Якорь часто используется как символ, как устойчивость, стабильность — она важна, только она. И теперь, когда ты начинаешь метаться в выборе «лучшей» школы — это уже «суета сует и томление духа».
Оксана: — При этом, одно дело, если бы он хотел учиться, рвался к знаниям, а ему не давали. А он так хочет учиться, как я танцевать. Ему нравится проводить время с людьми, с детьми, так зачем его запрягать в «лучшую» школу? После придётся тянуть его все годы, чтобы он соответствовал лучшим ученикам «лучшей» школы?
Джон: — А зачем? Если у него талант раскроется в абсолютно другой области? Как одного человека — учили всю жизнь архитектуре, а ему эта архитектура, как козе — баян или корове — седло. Это смешная история. Но видишь, какие странные штуки выделывает материнская любовь? Мать убивает столько времени, сил и денег — лишь бы сын стал архитектором. Чтобы только пошёл на архитектора, потому что — она думает — он хорошо рисует.
То, что мы делаем — абсолютно правильно, в том смысле, что мы в правильном месте делаем правильные движения. Возможно, мы снова снимемся с якоря, возможно, снова поменяем всё. Ситуация динамичная должна быть. Рулим по ветру, что называется. Но сейчас мы архиточно пришли в гавань. Это время и нам отдышаться тоже. Мы же всё время бегаем. Сейчас спокойно отдышимся и всё хорошо. И Лёша на месте, слава богу. Красавец, на него приятно посмотреть. И он должен понимать, что мы — это гавань, и что домой приходит со школы и может отдохнуть, прийти в себя. Это и называется «семья». И мы для него стараемся, для него делаем всё. Наша жизнь для него подстроена, на ту ощутимую часть веса, которую он из себя представляет — ни больше, ни меньше. Больше тоже вредно и меньше тоже вредно. Всё сбалансировано.
И я говорю, чтобы ты не нервничала на счёт школы. На самом деле, моё реальное обучение случилось только после того, как я стал взаимодействовать с Тошей. До этого, все эти университеты, лучшая школа в советском союзе, причём я — суперотличник, выигрывал какие-то олимпиады — ничего не пригодилось. Всё это абсолютно не важно. Важна судьба, которая движет человеком, о чём вся Кунта и Тошины стихи. Невидимая нить сплетает судьбы — это важно, из этого строится мир взаимодействия. Не то, что социум тебе городит. Оттуда вся трагедия, а реальность другая. И здесь важно поймать течение. Мы не должны следовать за ложными идеями. И в этом у тебя идёт вот этот нервяк. Тебе кажется, что мы что-то упустили. Да мы ничего не упустили. Корабль плывёт, корабль должен пришвартоваться, кинуть якорь. Движение корабля — это основа. И основа кунта-терапии — вот это движение под парусом — и основа жизни. Мы ничего не упустим, если мы двигаемся.
Оксана: — Ну вот получилось так, что в то время, как наш корабль двигается, Лёша пропускает занятия и отстаёт от общего потока детей. Либо нужно самим учить его, по своей программе. Либо, если мы хотим, чтобы он ходил в школу — он должен быть на уровне других детей в школьной программе. При поступлении в хорошую школу оценивают знания. И после того, как я походила с ним по собеседованиям во всякие лицеи, понимаю, что всё не так радужно, как я себе представляла. И его с такими знаниями не берут с распростёртыми объятиями.
Джон: — А и нет радужности, есть уверенность в своём действии. Оксаночка, я хочу, чтобы ты очень сильно почувствовала — нам не нужна радужность, нам не нужны какие-то там просторы, горизонты, или романтика, или перспективы. Нам нужен корабль, который плывёт, и якорь — остановиться пополнить запасы. И вот это движение естественное и оно создаёт будущее. Только оно. А не то, что мы, к чему-то приспосабливаемся.
Два часа назад ты спрашивала, почему мы должны приспосабливаться к людям? Не надо. У нас отличная семья, крепкая, у нас очень серьёзные темы, и мы нормально рвём пространство и мы нормально движем свой корабль. Это очень важный момент. Поэтому я хочу написать картину про этот корабль. Движение корабля — это основа, всё остальное прилагается. В чём прокол Макаревича — вот в этом «прогнуться», «не надо прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнётся под нас». Не надо прогибаться, не надо прогибать — взаимодействовать надо. Вот и всё. И мы нормально делаем; всё, что мы делаем с Лёшей — нормально. Люди вокруг живут в напряжении, много людей несчастливы. И ты должна это понять, что не надо делать «как все», надо делать только как мы. Не дай бог, «как все» — это то самое, «размыкание кольца несёт вечную гибель», что называется. Правильно Тоша сказал в своё время. Никогда не следуй за кем-то другим, кроме самой себя. Ты уже подходишь к этому моменту.
Оксана: — Моё здоровье мне это и показывает. Я туда-сюда скатываюсь от сильно больного состояния к абсолютно клёвому и комфортному.
Джон: — У тебя нет болезней. У тебя болезнь на сегодня одна, завтра другая, потому что ты меняешь позиции. Но вот по поводу основного течения, то что ты сказала — надо просто держать фарватер. Но пока, к сожалению, мы находимся в той фазе, когда нам болезнь указывает. Будем на это ориентироваться, сейчас так, пока так.
Оксана: — Это хотя бы что-то.
Джон: — Если тебе становится плохо — значит, точно туда идти не надо. Надо ориентироваться только на это. Никогда не ориентируйся на внешнее, это будет провал ситуации. Только ты. Ты уверенная, сильная, ты вырулишь любую ситуацию, и 13 учителей новых прибегут в школу, чтобы учить Лёшу. И в этом состоит магия жизни. Теряешь веру в магию — теряешь веру в ситуацию, теряешь силу в руках, теряешь способности к действию, теряешь здоровье автоматом. Оксаночка, только держать фарватер, только держать парус, for wind, всё, что угодно. Это моя будущая картина, уже ситуация для неё зреет. Но я хочу, чтобы она была необычная, не хочу делать примитивную. Никогда не беспокойся за Лёшу, потому что Лёша — это ты. Какой ты будешь — такой будет Лёша. Всё. Но именно и только в той возможности, какую позволяет ему карма. Всё остальное вообще не работает. У него способности к живописи, к живости, хорошие реакции. Будешь прогибаться и это будет увеличивать напряжение в этой жизни и себе, и окружающим людям. Когда человек себе не принадлежит — он принадлежит идее, которая не является частью какого-то общего блага, а просто идея ради того «чтобы одни богатели, другие беднели». Ситуация примитивная, мне абсолютно не интересная. Когда человек думает, что у него всё схвачено, это такая примитивность. Это большая разница — великая тайная магия и «всё схвачено». Всё схвачено — это спазм, это болезнь. Ну ты потихонечку давай уходи движением от этого, потому что у тебя весь расколбас сильно от этого зависит.
Моя жизнь началась после того, как я встретил Тошу. Эта магия, которую ввёл в мою жизнь Тоша, где началось понимание и взаимодействие. Тогда я почувствовал жизнь. Эти школы, университеты — полная ерунда. Я учился в лучшей школе Советского Союза — и нечего вспомнить. Мой одногруппник был победителем олимпиады в Нью-Йорке, победил всё, а работал уборщиком в итоге.
Потому это хватание за верхний слой.
Если имеешь талант, ты должен взбираться, а не топтаться. А в советское время съездить в Нью-Йорк — это было очень и очень. Он защитил кандидатскую уже в середине университета. Ничего не помогло. Его талант пытались впихнуть во все щели, он был гордостью школы, потом стал гордостью Санкт-Петербурга, потом — гордостью Советского Союза. Он как раз по верхам шёл и выиграл международную олимпиаду в Нью-Йорке в 72-м или в 71-м годах. Причём, когда у нас с ним было бодалово такое на внутришкольной олимпиаде, то я победил по математике. Но проиграл на уровне Ленинграда, он меня обошёл по математике, а я обошёл его по физике. Я вышел на какое-то там союзное значение, но для уровня нашей школы это было не интересно.
В общем, всё говно, кроме пчёл, но и пчёлы, если подумать, тоже такое говно. Кисонька, кроме магии ничего в этом мире неинтересно, ничего не управляет, ничего. Будет магия — будет всё. Не будет магии — не будет ничего. Самые блестящие умы, типа Игоря Сивицкого, рухнули без понимания внутренней магии взаимодействия.
Оксана: — Когда ты произносишь эти слова, ты их много раз произносишь — «внутренняя магия взаимодействия» — они для меня как пустой звук.
Джон: — Пустой звук.
Оксана: — И вот сейчас я обратила на них внимание, хотя слышала от тебя их тысячу раз. Как чувствовать эту внутреннюю магию взаимодействия?
Джон: — Опора на пустоту. Вот, допустим, чем Профессор хорош? Несмотря на все его негативы, он себе сделал эту стрелочку «туда». И ты всё равно, должна превозмочь самое страшное препятствие в твоей жизни. Знаешь, какое?
Оксана: — Материнство?
Джон: — Материнский инстинкт. Иначе ты будешь сумасшедшей мамашкой, которая будет трястись над чадом своим непонятно зачем и как. У тебя идёт перебор и сильный, и давно.
Оксана: — Не вижу, где у меня перебор.
Джон: — Взаимодействие, сила взаимодействия. Вот как я с Лёхой взаимодействую? Иногда хочу его убить, иногда — просто подарить ему весь мир. Две крайности, но это нормальное взаимодействие, а не эта программа «куда-то его затолкнуть». У меня к нему живое отношение, реальное, на грани сиюмоментного взаимодействия, у меня с ним нет ни будущего, ни прошлого, ничего. Он сейчас такой — я так с ним взаимодействую, так и так.
Оксана: — Может быть, я просто хочу компенсировать своё детство? Мне одно время казалось, что мама меня как-то не так любит, что ей не интересны мои дела, что ей важно чтобы я была накормлена и одета, но не мои переживания.
Джон: — И правильно обижалась. Ты то же самое делаешь с Лёшей, чтобы он был накормлен.
Оксана: — Я же, наоборот, принимаю участие в его жизни, разве нет? Все ему делаю, организовываю.
Джон: — Наоборот, не надо всё ему делать. Любовь не в этом заключается. Не надо, чтобы он был накормлен. Захочет поесть — поест. Кинешь корку хлеба — поест. Не в этом любовь заключается, не в этом.
Оксана: — Значит, я делаю тоже самое, что делала мама.
Джон: — Да, пытаешься его накормить. Знаешь, как меня бесит, когда ты пытаешься, намазать ему так, как он привык? При этом он у всех ест, кроме тебя. Это потому, что ты здесь продолжение твоей мамы, потому что работают гены. Это ты должна понять очень сильно. Как Будда сказал: «Убей свою мать», перестань быть вот этой заботливой мамой, которая так тебя уже задолбала, что тебя же трясёт от неё. И ты сейчас тоже самое делаешь с Лёшей, как делает твоя мама с тобой.
Оксана: — Как это сделать?
Джон: — А вот как я сделал с отцом? Убей свою маму, просто убей, застрели в себе, убей в себе свою маму. Ни у кого нет таких плохих отношений с Лёшей, как у тебя.
Оксана: — Ну я могу перестать Лёшу кормить. Вдруг поможет.
Джон: — Да не в этом дело. Тебе надо осознать. Просто перестань быть копией твоей мамы по отношению к Лёше. Ты же сама не хочешь быть «как все», но хочешь, чтобы Леша был «как все» и тогда у него якобы всё будет хорошо. Это же твоя мама. Генетика — сильная вещь. Вот это гены твоей мамы в тебе втёрлись. У тебя ситуация супер сложная. До сих пор не понимаю, как можно избавиться от своего отца, но у меня мама святой человек, мне от неё не надо избавляться. Но от отца, мне сложно избавляться, и он постоянно меня как-то подгребает или нагребает. Сейчас уже гораздо меньше, но всё равно. Только тайная магия, только сила, внутренняя сила. Ты свою жизнь превращаешь в несчастную, Лёшину жизнь превращаешь в несчастную — только из-за твоей мамы. О папе я вообще не говорю. Там вообще ничего не было такого, о чём можно говорить, кроме псевдо стабильности, псевдо устойчивости. Поэтому тебя и бросало по жизни туда-сюда, якоря не было. То есть там был якорь такой — зацепиться за корягу и держаться. Жизнь твоего отца и твоей мамы — это жизнь неудачников. Пожалуйста, не следуй их тенденции, которая в тебя всё равно через гены пытается войти. Они полные неудачники. Они родились с каким-то потенциалом и рухнули. Мама ещё нет, но рухнет, потому что всё равно она ничему уже больше не научится. Пожалуйста, не следуй этому, чтобы Лёша этому не следовал. Потому что я вижу эту гибельную тенденцию, которая тебя одновременно и разрушает, и превращает Лёшу непонятно в кого. Уходи от этого.
Я пока не встретил Тошу — не было жизни. Только Тоша дал мне это направление, он дал мне понимание тайной магии и истинной истории существования. Всё остальное — не более, чем миф. Твой папа, твоя мама ничего не делали в своей жизни, прожили долго только благодаря тому, что Господь дал им тела, которые имеют здоровье хоть какое-то. Это великая благость божья, которая на них распространилась. У Бога нет понятия справедливости, он просто благ. При том, что они думают и делали — они бы и пяти минут бы не прожили. Только божья милость дала им длительное время на существование, но они так ничего и не поняли. Ну, к чему-то приблизились, возможно. У меня отец такой же был, как твои родители. Мать, конечно, исключение из этой серии, потому что она родилась ангелом и умерла, как ангел, никого не тревожа, не беспокоя. Только эти тайные течения, только тайная магия управляет миром. Все галактики этого мира выстраиваются в кластеры, тёмная материя и тёмная энергия — ничего не происходит, кроме них, ничего. Остальное превращается в ужас существования, ужас небытие Майи, гибель души.
Оксана: — Пока не понимаю, что делать, но хотя бы немножко понимаю, чего не делать.
Джон: — Делать ничего не надо. Надо следовать. Если не знаешь, что делать, лучше не дёргаться, просто остановись. Останавливаешься — начинаешь чувствовать вкус тайной магии. Если не остановилась — ты её потеряла и создала кучу плохой кармы, себе и окружающим, и Лёше, в том числе. Лёша пойдёт по кривой дорожке, не дай Бог. Лёше надо остановиться от этого волчка. Слава Богу, есть я, который хоть как-то ненавидит то, что происходит в данный момент. Из Лёши может что-то получится только благодаря тому, что я просто присутствую рядом, ничего не делая. Иначе его жизнь уже была бы предопределена на провал. При его талантах и его этом фаворе, импозантности и привлекательности — он пошёл бы по пути прожигания жизни. Я думаю, что не будь меня, в 35 лет его бы жизнь закончилась полностью, при всех его талантах и без какой-либо пользы для окружающих. Просто все таланты использовал бы, чтобы прожигать свою жизнь. И ты на это его толкаешь своим вот этим «куда его лучше пристроить?». Тебе надо думать, куда его «похуже пристроить». Чтобы было хуже, чтобы он начал расти как дерево, чтобы у него появился интерес и рост, чтобы у него появился не интерес к хватанию, а интерес развития. Иначе можно даже не начинать эту историю, просто Лёшу вычеркнуть из жизни. Без разницы. Это не забота о Лёше. То, что ты делаешь — это не забота о Лёше. Инстинкт материнства делает страшную подставу.
Оксана: — Получается, что нет инстинкта материнства, есть программа, заложенная матерью следующей матери.
Джон: — Естественно.
Оксана: — Потому что, в основном, следующая мать ведёт себя как предыдущая. И это не инстинкт материнства как у животных, а программа, заложенная предыдущей матерью.
Джон: — В данном случае — да, получается, что так и есть. Если бы ты меня не встретила, как бы ты сейчас жила? Господь даёт тело, которое совершенно по своей сути, оно человека выдерживает. Тело выровняешь, оно себя хорошо чувствует, но все обстоятельства его скручивают в такой момент, что оно, задыхается, умирает, жить не может дальше.
Другая есть проблема, сейчас архиважная. Кроме этой проблемы нет других проблем в этой жизни и во всех остальных — это взаимодействие с силой. Дорогой Карлос Кастанеда, welcome. Ну в смысле, я его лично не знаю, но книжки читал.
Оксана: — Почему это проблема?
Джон:  — Потому что человек, даже после того как с ней повзаимодействует, думает, что надо ещё что-то другое делать. Если у тебя есть руль и есть машина — надо её вести, и не надо вот так вот делать. А все делают так. И я пытаюсь, каждый раз пытаюсь. С чего ради?
Прекрасные книги Карлоса Кастанеды. Где те люди или где я, который тоже путается в трёх соснах? Есть только один негатив — разрушительные действия примитивного нашего мышления. И есть только один позитив — наша внутренняя глубина понимания сути происходящего. Ничего другого нет.
Если ты Лёшу будешь учить своей ерунде, я этому буду противодействовать с гораздо более страшной силой, чем ты будешь его туда внедрять. Потому что Родина растёт изнутри, растёт из места, где ты родился, поэтому и называется «Родина». Нельзя искать счастье на стороне: в школе или не в школе, или ещё в каком-нибудь другом месте. Время вернуться к первобытно-общинному строю, когда всё происходило тет-а-тет, не было с социумом никакого взаимодействия. Так его и нет, на самом деле, вообще нет. Почему ты хочешь Лёшу втолкнуть во внешний мир, ему там хорошо будет? Да ничего хорошего не будет. В смысле, будет, но у тебя есть иллюзия, что там будет так и так. Убей в себе эту иллюзию.
Оксана: — У меня детство было при маме. В сад меня отдали лет в шесть. А после — смена одной школы на другую. И я очень хорошо помню, как мне пришлось с социумом находить общий язык. Это было очень сложно.
Джон: — Поэтому я тебе и говорю, надо чтобы Лёша был в социуме, поэтому мы не поехали ни в какую Индию, Лёшу толкаем в социум. Школа нам не интересна в плане обучения, она интересна только в плане социума. Ничего интересного в школе нет, школьной программе при желании можно выучиться самому.
Оксана: — (Лёше) Спать идёшь? Иди спать, иди сам.
Лёша: — Ты придёшь? Я не усну.
Джон: — Нет, не уснёшь, дорогой мой. Иди ко мне, давай, иди сюда. Чего не уснёшь? Чего вдруг ты не уснёшь? Мама к тебе придёт, не бойся, придёт.
Лёша: — Когда? Завтра утром?
Джон: — Да нет, сегодня придёт, не бойся. Она же тебя никогда не бросит: ни сегодня, ни завтра, никогда, она с тобой будет, не бойся. Иди, успокой малыша)))
Оксана: — Малышик…
Джон: — Конечно, пойдёт с тобой. Давай, не бойся ничего, иди. Человек не должен бояться. Он будет бесстрашный.