Канон – это не столько правила, сколько – идеальная форма

Оксана: — Бывает, разнервничаюсь, расстроюсь и думаю, что хорошо бы быть пофигисткой. Но нет никакой связи между пофигизмом и силой, собранностью, стержнем. У воина нет пофигизма.

Джон: — Пофигизм пофигизму рознь. Это примерно как забота, которая исходит из любви. И озабоченность, которая рождается опасениями. Один пофигизм исходит из глупости – это ты надеешься на авось, это такой «русский Ваня».
Другой из понимания, когда основано на корне, на традиции – в этом сила. Можешь быть пофигистом, если обладаешь силой традиции и обладаешь пониманием того, что танец рождается из чёткой геометрии. Тогда твой пофигизм на чём-то основан. Поэтому пифагорейская школа геометрии была всегда мне привлекательна, задолго до того, как я узнал, что существует остеопатия.

Оксана (прим: смотрит на картину): — Мне кажется, справа должна шевелиться вода.

Джон: — Она будет шевелиться, когда я выстрою пирамиды. Пока не подправил пирамиду, не знал, как она будет шевелиться на этом пространстве. А сейчас уже вижу. Совершенная геометрия родит правильную функцию, родит правильное движение — и вода выстроится.
Ты обратила внимание, как оно всё происходит? Если я подхожу к картине как врач, она для меня как болезнь. Эта болезнь – выстроена неправильная геометрия, и поэтому нарушено движение. То же самое, что с пациентами – я в них запускаю движение за счёт выстраивания совершенной геометрии с помощью манипуляций.
С пациентами это делать гораздо легче, потому что в картине изначально непонятно где какое движение выстроить. Бывает, что в картине выстрою сначала неправильную геометрию, а потом её лечу. Или выстраиваю сразу правильно и всё совершенно.
Смысл один: правильная конструкция самолёта – будет летать, не правильная – летать не будет. Правильная геометрия в человеке, правильная форма – она будет рождать правильную функцию, и наоборот.
Я запускаю движение – в начале рисую какие-то достаточно условные геометрические фигуры, чтобы привести их в порядок, в котором будет функционировать движение. Поэтому мы можем говорить, что искусство может лечить, но если это искусство-искусство, а не… Как это там называется? – «птичья культура», скажем так.

Оксана: — Недавно прочитала в интернете: «Суть иконописания – в предположении, что в иконе реально присутствует изображенный персонаж, что это реальная встреча и настоящий диалог. Это предположение очень страшное и неудобоваримое, но другого пути нет. Иначе надо отказываться от иконы. Если в ней нет присутствия, к ней невозможно обращение с молитвой», — Андрей Давыдов.

Джон: — Это только за счёт геометрии, за счёт формы. В написании икон иконописец придерживается рамок канона. Это обыватели говорят: «канон – это ужасно». А в нашем языке, канон – это геометрия. Геометрия любой иконы изначально сформирована так, как она должна быть. Так же как и тибетская медицина, мы ничего не можем в ней изменить. Она как была дана очень давно, так никогда не будет меняться, потому что это совершенная форма. Канон – это не столько правила, сколько – идеальная форма.

Оксана: — Прочитав цитату, я поняла, что ты делаешь то же самое, только не по канонам иконописи. Тут другие каноны, но, в принципе тоже самое живое.

Джон: — Законы везде одинаковые, я выхожу в универсальный архетип, который работает везде. У христианства – свои подачи канона, в буддизме – свои, у нас в кунта-йоге – свои. Поэтому мы говорим, что у нас своя школа. И она уникальная, и мы претендуем на своё уникальное место в этом мире. Мы ни под кого не подстраиваемся. Просто даём своё и с уважением относимся ко всем остальным, с любовью даже.

Оксана: — Оля сказала, что придёт на выставку твоих и Тошиных картин.

Джон: — Людям интересно всё, что им помогает, а мы им помогаем.
Рим разрушился потому, что хотел хлеба и зрелищ – это отступление от строгости. Вначале, они взяли на вооружение культуру египтян или Древней Греции, а потом ушли в разврат. И это погубило Рим. Ограничение и строгость рождают энергию. Разврат разрушает энергию, превращает саму суть энергии в разрушительные силы. И при этом ты не можешь всё время держать, иногда надо отпускать. Держать – отпускать. Это такой сложный момент для понимания.
Весь мир находится именно в движении. Весь наш организм находится в движении. Мышца сжалась – отпустилась. Если она всё время сжата – этой мышце капец, или всё время распущена – тоже капец. Ты не можешь всё время держать одно и тоже. Динамика. Динамика при этом чётко передаётся геометрией. Поэтому геометрия – это самая, на мой взгляд, прогрессивная, на данный момент, наука, ещё малоизученная.
Человек пытается что-то удержать всё время – и капец ему, это получается застой. Игра. Вот как игра в мяч: кинул и поймал, кинул и поймал. Нет такой игры: взял и держишь всё время. Есть, конечно, перетягивание каната – и это другая история.
Держать или не держать надо, когда нет правильного выстроенного геометрического ряда. Правильная геометрия – всё происходит само собой. В этом принцип остеопатии. Выстраиваешь чётко геометрию – и все функции организма начинают включаться естественным образом правильно. На этом же основан принцип написания картины.

Оксана: — Нужно понимать, когда придерживать, когда не придерживать, а когда естественный ход событий уже происходит.

Джон: — Это как управление автомобилем, ты где-то придерживаешь, что-то не придерживаешь, но ты должен ехать в соответствии с общим порядком движения, ты должен рулить, постоянно быть начеку. Любая конструкция, в которой нет движения – мёртвая конструкция.

Оксана: — Человек не просто палка, которая плывёт по реке. Есть управление.

Джон: — Полное управление, полное взаимодействие с течением. И ты являешься идеальной формой, которая может управлять этим течением, взаимодействовать с ним.

Оксана: — Управлять течением или взаимодействовать с течением? Это разное?

Джон: — Это одно и тоже. Управление и взаимодействие – одно и тоже, нет разницы.

Оксана: — Но взаимодействие – человек и течение равны, а управление – это кто-то главенствует над кем-то. Ты управляешь лошадью, ты главенствуешь?

Джон: — По сути, нет разницы. Ты можешь управлять ею настолько, насколько ею возможно управлять. В том то и дело, что правильное, грамотное управление – и есть взаимодействие. То же самое и с государством. Но государство – гораздо более сложная конструкция, чем лошадь. Здесь живут десятки миллионов человек. И функционально, например в Украине, они раздроблены на разные эпизоды развития и отношения всего ко всему. Чтобы управлять государством, надо всех людей приводить в определённый порядок. Причём этот порядок никогда не будет свойственен этим людям, но миллионы людей должны двигаться этим порядком, потому что это нужно государству.

Оксана: — Это парадоксальная вещь. Потому что всё время борются управление и свобода.

Джон: — Нет. В нашей действительности борются управление и управление, потому что свободы нет ни у кого. Не существует людей, которые знают, что такое свобода – их то в мире, на все страны, всего два-три человека, но в этой стране их нет. Это всё борьба между управлением и управлением. В мире одна конструкция находит на другую, поэтому здесь такой бардак.