Позиция активности и созерцания

Джокер: — Во многом она – безумный молодец. Во-первых, её отпустило от полного зомби-состояния, но что-то всё равно там держит. Хотя, при этом, периодами я уже говорю с нормальным человеком. То, что ты говоришь, как вирус – да, так и есть, её переключает на вот эту чушь, в голове что-то закручивается.

Джон: — Это называется «подселение», такой термин есть в мистицизме.

Джокер: — Мы были в церкви. Её потянуло. Зашёл – меня сразу привело к одной иконе. Она где-то бегала, потом тоже прибежала к ней. Знаешь, у меня такое ощущение, что у неё есть внутреннее и она просто не хочет в себе это всё открыть сама. Она ждёт, что кто-то придёт и всё ей откроет и расскажет. Сколько раз я пытаюсь говорить: «Ты сама пробуй, тебе никто это особо не расскажет, не покажет», — нет, она знает, что кто-то ей обязательно это откроет. Она очень чувствительна, безошибочно находит больные зоны руками. Она под иконой встала, там часть посоха Николая Чудотворца, она взялась левой рукой за посох, а второй рукой меня взяла вот здесь, где была непроходимость с родом. И знаешь, такое ощущение, что она просто пыталась себя подзарядить. У неё внутреннее, я так подозреваю, больше, чем видно снаружи. Вопрос в том, что она ждёт, что ей кто-то это всё придёт и откроет, расскажет.

Джон: — А что же её гуру не рассказала ей ничего?

Джокер: — Её гуру хитрая сука, она понимает, что, если что-то пойдёт не так – она подставится. И боится это делать. Она ей рассказывает сказки о том, что она сама не может ей помочь, но найдёт того, кто поможет.

Джон: — Затягивает петлю. Дай руки посмотрю, линии твои. У тебя в районе 20 лет не было такого момента, что ты чуть не помер?

Джокер: — Было.

Джон: — А что было?

Джокер: — Отец умер, и я ночью задыхался. Чёрная фигура стояла, причём, я реально задыхался, я не мог отдышаться, ещё чуть-чуть и я бы не проснулся второй раз. Бред шизофреника. Это мне 19 лет было. Чтобы было понятно, я, наверное, полчаса не мог отдышаться. Первый раз проснулся – не мог дышать. А потом второй раз проснулся, когда я уже вскочил, состояние было то ещё.

Джон: — Я на твои руки не смотрел сто лет, так сильно поменялись. Пока всё интересненько складывается, весело, заманчиво. Если ты читал Гёссе, того, кто написал «Сиддхартха», у него был роман такой, «Степной волк». Почитай его.

Джокер: — Гессе? А это не этот, не «Игра в бисер» который?

Джон: — Он. «Степной волк» почитай.

Джокер: — Хорошо.

Джон: — Линии руки меняются со страшной силой. Сценарий меняется по ходу действия пьесы. Сценарий постоянно меняется.

Джокер: — После нашей последней встречи у меня очень активно всё меняется. Настолько активно, что не знаю, чем послужил, даже не катализатором каким-то…

Джон: — И какой у тебя дальше план?

Джокер: — Сейчас всё интересно. У меня сейчас так получается: я делаю шаг – не получается, я не пытаюсь туда ломиться лбом как раньше. Раньше я как? Не получается – да пофигу, сейчас получится. Пару лет жизни упираешься рогом ради чего-то в будущем – потом получаешь и думаешь: «А нафига я это сделал?».

Джон: — У тебя уже нормальная позиция. Сейчас у тебя позиция отчасти созерцательная, не только активное долбление куда-то непонятно зачем.

Джокер: — Главное, я понимаю, что у меня сейчас особо много шансов не будет. Есть один большой, но, если я сейчас начну делать глупости, всё опять повторится. Я могу даже получить опять то, что хочу, но снова не правильно сформулирую и получу не то, что нужно.

Джон: — Так у тебя задача и есть – остаться в этом правильном формулировании представления самого себя во всей этой ситуации. И делать действие из событий, оставаясь своим центром. Знаешь, проба пера. Написал – не получилось, зачеркнул. Внутреннее состояние – сочетание активности и созерцания. То есть, ты не сильно увлекаешься в активности и не застываешь в созерцании. Баланс. Найди этот баланс. Это основное сейчас. Если берём психологический разрез развития событий, а там уже техника – это уже твоё дело. Что-то делаешь и при этом не умираешь в этом делании, не закапываешься, остаёшься собой, но при этом постоянно порываешься что-то делать. Прощупываешь ситуацию как ходы. Не как шахматы. Всё-таки шахматы – это сильно интеллектуальная игра, хотя она похожа на это. Здесь это больше как кунг-фу, тай-чи движение.

Джокер: — Шахматы – это больше математика.

Джон: — Больше математика, да. А здесь ещё надо вовлекать в игру тело. Больше происходит восточных всех этих «кунг-фу панда». Основная задача сейчас эта. И, в итоге, ты создаёшь своё движение, потому что остаёшься самим собой. То есть, ты остаёшься центром. Другие центры будут, и ты с ними взаимодействуешь, но из состояния адекватного взаимодействия.

Джокер: — В идеале, наверное, да, так бы и формулировал.

Джон: — Так и надо сейчас подходить к осмыслению позиций в жизни, формирования такого движения по всему происходящему.

Джокер: — У меня внутреннее есть такое: что есть год на то, чтобы построить фундамент.

Джон: — Почему год? Фундамент строится всё время. Построил один фундамент, потом тут же строишь другой. У тебя уже понимание есть, тебе только технически остаётся с этим делом делать пробы. Всё равно ты будешь сюда приходить, я тебе буду с Оксаной выстраивать нужную позицию. Всё нормально будет.

Джокер: — Я же говорю, у меня после последней встречи появилось такое внутреннее устойчивое чувство: «вот теперь чего-то внутри не хватает». Что-то открывается изнутри.

Джон: — Ты начинаешь двигаться, начинаешь действовать. При этом, ты смотришь на себя. То есть, не только весь уходишь в действие, остаёшься с созерцанием.

Оксана: — У тебя с твоей женщиной одинаковая история: «чего-то не хватает», но, на самом деле, там же внутри всего хватает. Не хватает, разве что, открытия или понимания этого изнутри.

Джон: — Понимания, да.

Джокер: — Я это прекрасно понимаю. Но имею ввиду немножечко другое. Раньше были какие-то образы, на крайней встрече я один день чувствовал белый цвет, на следующий день – чёрный цвет. И в эти моменты, когда уже почувствовал и увидел, хочется внутренне иметь доступ к ним.

Джон: — Я тебе объяснил, как ты будешь иметь к ним доступ – взаимодействуя с внешним миром и оставаясь центрированным. Потому что белый цвет и чёрный цвет – это твоё естество, и ты не можешь его покидать. То есть можешь его покидать, но тогда ты начнёшь делать хаотичные движения.

Джокер: — Не хочу покидать.

Джон: — У тебя ещё время есть, сейчас больше чем три месяца прошло, а ты уже насколько продвинулся, ты идёшь впереди планеты всей.

Джокер: — Я пока только с твоих слов это знаю. 😊

Джон: — Но, по крайней мере, ты начинаешь формулировать те понятия, которые уже, в принципе, как раз на трёхмесячный уровень и подходят. Но поскольку мы все считаем, что ты топовая модель, скорость, с которой ты идёшь, будет считаться космической.

Джокер: — Если бы не это всё, то в происходящем сейчас, раньше меня бы уже разнесло, на части разорвало, я бы уже там точно что-нибудь отчебучил. А сейчас – это внутреннее помогает оставаться хотя бы внешне спокойным.

Джон: — Ну, так и будем двигаться, на ощупь. Действуем, что-то делаем, себя собираем в кучку, снова делаем, снова пытаемся делать, проверяем, разведка боем. Тут, в принципе, как на войне всё. Враг неизвестен, что он делает, мы не знаем, но мы получаем от него что-то, что заставляет нас совершать какие-то свои действия. Пока так.

Джокер: — Перевожу на русский язык: «Иди вперёд, мальчик». 😊

Джон: — Да, но ты должен оставаться в своём танке.

Джокер: — У меня уже нет вариантов откатиться назад. Откатиться назад – это…

Джон: — Это значит упасть в пропасть. Это не откатиться. Там пропасть сзади.

Джокер: — Да. Ты помнишь, «Лангольеры» был фильм? Когда они пробегали, и там впереди ещё земля, а дальше – всё пропадало. Ну, смотрел же?

Джон: — Ну да.

Джокер: — У меня это самое. Я бегу, а за мной эти лангольеры, и где-то внутренне я говорю банально – бывает. И, кстати, Оксана классно сказала: «да, меня внешне не рвёт на запчасти, но внутренне»…

Оксана: — Это европейский способ мышления. То, что Джон сейчас делает, оно не идёт через мысли, не идёт через ум, это идёт через энергию, а ум потом подтягивается. А европейский ум, он привык действовать по уму: ум решил, сделал – и всё должно разложиться. Мы хотим чего-то достичь, а потом как будто бы всё разложится. А в мире сначала складывается энергия, а ум, он очень инертный – он потом доходит до того, что сложилось.

Джокер: — Кстати, вчера была фигня вечером, мы были в одном месте и у моей женщины начала болеть голова, а я же вижу – возле неё постоянно какая-то тётка в возрасте стоит.

Джон: — Подселение.

Джокер: — Джон, всякий раз, когда меня пытается бросить в раздрай, я вспоминаю твои слова, что если есть вариант, то оставаться и вытягивать её. Это понимание очень сильно держит. Был один момент, когда меня порвало от злости. Уже даже не психи, а когда я затыкаюсь, кода уже нет места внутренним эмоциям. А так, в общем-то, большую часть всё удаётся. Хотя иногда хочется взять и физически изменить ситуацию.

Джон: — Понимаешь, в чём дело? Если твоя женщина на связи с кем-то другим, значит, у неё мозг настроен на это. И если не убрать эту потребность, то появится следующий человек для зависимости.

Джокер: — Но этого раньше не было.

Оксана: — Откуда ты знаешь?

Джон: — Надо убрать, убить этого человека в себе. Так как если ты внутри зависим от кого-то, то всегда будешь. Эта слабость, зависимость – недостаток её ума, внутреннего понимания течения событий. Его надо менять, а не убирать того человека, от которого зависим.

Джокер: — Ну, давай так, я согласен, хорошо. Тогда какой-то же вариант всё равно существует?

Джон: — Я говорю, какой вариант – тебе надо развиваться самому, чтобы понять, что с ней надо делать. Развиваешься сам – развиваешь свою женщину. А женщина развивает тебя. В этом взаимодействие мужчины и женщины, саморазвитие. Всё взаимно. На данном этапе, она тебя стимулирует, а ты её за это вытаскиваешь. Нормально всё.

Оксана: — Может она не чувствует его силу, настолько чтобы уйти от всего остального?

Джон: — Чувствует она всё. Это у неё своя игра, может быть. Может быть, это её игра, чтобы сделать Джокера сильным. Только она даже себе не отдаёт в этом отчёт. Она дразнит, стимулирует. И в этом её огромная заслуга для тебя. И одновременно она тебя стимулирует для того, чтобы ты её вытащил. Весь этот спектакль для этого. А чтобы ты её вытащил, тебе надо самому свой мозг, свою энергию и тело выправить в такое состояние, когда сможешь это сделать. Она сама упала в твои руки.

Оксана: — Это очень красиво. Обалдеть.

Джокер: — Как всё просто.

Джон: — Посмотри на эту картину («На одной волне») — мужской и женский танец, водоворот событий, разворот, водоворот.

Джокер: — Ты знаешь, самое интересное, я сейчас думаю над твоими словами, над происходящим, и понимаю, что были бы ответы на вопросы – было бы не интересно.

Джон: — Ты бы умер от скуки раньше, чем настало утро.

Джокер: — Ответы на вопросы дали бы какое-то направление пути, но это бы я уже жил в будущем.

Джон: — Ты бы уже был бы мёртвым. Тело бы ещё жило, а сознание душевно умерло. Потому что тело имеет огромную степень живучести, даже если человек полностью себя структурировал. Отсюда все несчастья происходят в мире, от авидьи — неправильной закрутки ума. Поэтому эта картина так долго писалась, потому что они танцуют и то, что происходит – оно всё время меняется, всё течёт, всё подвижно. И, всё-таки, в этой самой подвижности и есть стержень, в движении и есть стержень. Когда ты остановился, «всё хорошо, всё понятно» – это смерть.

Джокер: — Ты же помнишь, в каком состоянии я к тебе заявился?

Джон: — Не заявился, а приполз, тебя просто не было.

Джокер: — Ну да.

Джон: — Мне пришлось тебе давать воспоминания о том, что ты есть. И это твоя женщина вытащила тебя на это. Всё не случайно. Она тебя вытащила на это, а сейчас ты её должен будешь в ответ вытащить на другое. И это будет справедливо.