Самостоятельность

«Все приходится сому
С детства
Делать самому.
Даже крошечным сомишкам
Надо жить своим умишком!»
(с) Борис Заходер

Ребёнок ли, взрослый ли, в определённый момент говорит: «дальше я сам!», «я сам знаю, что мне делать!». Что такое самостоятельность? Где её пределы?

«Познание истины не есть познание единой универсальной истины, а умение различать истинное от неистинного» (с) Тоша.

Санкт-Петербург. Магический город, где чайки громко смеются, летая над крышами домов, куда знатоки города водят экскурсии. Это город, где за каждым окном свой мир. Город, где мысли меняют свою привычную колею и рвутся к новым горизонтам. Город, куда слетаются души в поисках свободы.
В этот необычно жаркий для мая вечер, в районе старой деревни — а вы не можете не знать район Питера, где на дуэли убили Пушкина — четверо людей запивали ирландским пивом приятную беседу.
— Реализация, она находится за пределами — это очень многотрудный, сложный процесс. Через тернии к звёздам. Другого пути нет. Человек хочет открыть свою самостоятельность, идёт как на Голгофу как Иисус. Но все же любят, когда их гладят по головке. Никто на Голгофу не взошёл, остались крутить семейную шарманку — это катастрофа, которая преследует всю жизнь. Окунание в это болото, и попытки выгрести, — слова Джона звенели в тишине уютной квартиры.
— Так и что в итоге: быть самостоятельным или не быть самостоятельным? — Серёга, откинулся на стуле.
— Надо быть самостоятельным, понимая пределы своей самостоятельности.
— Так пределы мизерные. Я даже самостоятельно квартиру эту отделать не могу, а вы говорите самостоятельность. Всем помощь нужна, — Сергей с гордостью окинул взором гостиную. Новая квартира, новый ремонт. Никакой показухи, цветовая гамма, переходящая в упор на индивидуальный комфорт семьи.
— Ничего в этом плохого нет. Йога с санскрита так и переводится — «соединение», «взаимодействие». Весь мир построен на взаимодействии, и он развивается из взаимодействия. Если прекращается взаимодействие — прекращается развитие, — Джон положил свою руку на руку Оксаны.
— Как люди могут сами понять свою самостоятельность? Это же невозможно. Вот Ульянка (полгода) — укладываешь её вечером, она думает, что самостоятельная, начинает брыкаться, но держишь её руки, ноги и так далее, делаешь её менее самостоятельной, тогда успокаивается и ей от этого лучше становится, — полные любви глаза Сергея устремились на жену, держащую спящую Ульяну на руках.
Речь Джона всегда была витиеватой, он как будто плёл узор из слов, цепляя их за буквы и соединяя в магический смысл, который проникал в ДНК, зажигая разные соединения и меняя мировоззрение слушателя:
— Мы все — Ульянка. Никто из нас не может понять свою самостоятельность. Только если ты уже становишься королём и у тебя есть на голове корона, причём не бутафорская, а ты становишься истинным королём, начинаешь понимать позицию вещей в истинном свете — ты начинаешь управлять. Это мы уже тогда к тайной магии начинаем делать заходы, что само по себе уже серьёзный заход. И все эти вещи начинаются от взаимодействия. Ты не можешь быть королём без взаимодействия. Король без взаимодействия — это «голый король». Взаимодействие — если ты можешь понимать, что людям нужно, сотрудничать с ними, тогда ты по-настоящему управляешь ситуацией.
Бывает люди требуют самостоятельности, просят её, и понимаешь, что они начинают сами понимать момент сотрудничества, а не просто собраться вместе пожевать сопли и разойтись. Если человек самостоятельный, открывает для себя новый горизонт, новое, необычное движение. А что толку ползать по тем же самым катакомбам, по которым переползали все, кому не лень?
— Всё равно все новые места кто-то показывает. Так что самостоятельность, она возможна только в полной несамостоятельности, ну или через несамостоятельность как—то так.
Бесподобной красоты коричневая кошка потянулась на диване и, поменяв позу, уставилась на Джона.
— Какая красотка, — сказал Джон. — Она всё понимает. Нет, самостоятельность начинается когда ты начинаешь сам зарождать в себе новое движение. Тогда ты уже самостоятельный. А если просто ходишь по исхоженным кругам, афишируешь себя, что ты уже самостоятельный — просто гуляй как гулял и всё. Самостоятельный человек — он исследователь, он explorer, у него драйв путешественника, у него драйв найти что-то новое. А псевдо-самостоятельность — самостоятельно жуём старые сопли, те же самые разговоры, ничего не поменялось, никакой искры нет.
— А есть кто в кунте, кто жуёт новые какие-то сопли?
— Есть люди, жующие новые сопли. Ну, на другой лад. Конечно, есть. Вы в том числе. Вы абсолютно новые сопли придумали и жуёте их, и нормально всё. И вы на этом учитесь, и вы, на самом деле, выглядите красавцами на фоне большинства. Есть выросшие в кунте люди, которые самоудалились из неё. Все персонажи настолько известные, понятные, что тут и ожидать от них нечего было. Старая гвардия оказалась не совсем боеспособной единицей. Помнишь, в битве при Ватерлоо? Там наоборот, старая гвардия показала всем, что она гвардия, при том, что Наполеон проиграл битву. Они вышли из окружения и никто их не остановил.
— Это в одном сражении. Но русские нормально в лужу сели в Бородине то.
— Слушай, ну и те сели в лужу. Ситуация была патовая. Кутузов, отдав Москву, нормальную подляночку французам подложил, гениальный стратег, — Джон сел на коня истории.
— Я про это и говорю, что одни сели в лужу, вторые по этой луже ладошками пошлёпали, первые из лужи ушли, вторые вошли в лужу по самое «не балуйся», — конь под Серёгой бил копытом.
— Потери, конечно, с двух сторон были примерно одинаковыми.
— Кутузов — он же заранее знал, что проиграет, поэтому он был как бы в выигрышной ситуации.
— И он знал, что француз стоит на чужой территории, где у него будет выжженная земля. Битва при Бородино, условно выигранная, обернулась Наполеону тотальным поражением.
Перед двумя жёнами, устами их мужей, красиво разворачивалась картина боя:
«Вам не видать таких сражений!
Носились знамена, как тени,
В дыму огонь блестел,
Звучал булат, картечь визжала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел»
(с) М. Ю. Лермонтов. Бородино
— Один знал точно, а другой — шёл вслепую. Поэтому тот, кто знал, тот выиграл, — сказал Сергей.
— Ну как вслепую? Гвардию то он сохранил на всякий случай. Пожгли немножко Москву и потом оттуда драпали. Но я могу себе представить состояние Кутузова, когда он решил сдать Москву, причём же перед Александром был полный провал его командоспособности, но он Москву сдал.
— Полная несамостоятельность.
— Как раз полная самостоятельность — он, не обращая внимания на Александра, сдал Москву, — ответил Джон «слезая с коня».
— Наполеон был полностью несамостоятельным, он купился на Кутузова. Наполеон снова стал жевать старые сопли — снова собрал армию, снова куда-то попёрся, и оказался в полной Святой Елене — пыль битвы опускалась на землю, звон булатов затихал вдалеке.
— Он же это делал не для внутренней, а для внешней самореализации. Поэтому постоянно натыкался на одни и те же грабли. Если ты ориентируешься на внешнее, ты, извини за каламбур, ориентируешься на внешнее. Он же не думал, что это как-то даст ему ход развития внутреннего. Ему хотелось опять какого-то реванша. А невозможно человеку уйти со старых дрожжей. Наполеон хотя бы на старые сопли не спускался, только на полустарые. Думал, что ему ещё что-то отвалится там, но уже ему не отвалилось и при Ватерлоо его даже гвардия не спасла. Ну и как мне после этого относиться к этим людям? Только с полным снисхождением — улыбаться и про себя думать: «У вас всё хорошо, вы как жуёте, так и жуйте». Они думают, что они ещё «ого! на коне». Там конь уже давно пасётся в других степях, коня уже давно нет.

Разговоры о сражениях Оксана всегда пропускала мимо ушей. Не могла она восхищаться стратегиями и тактиками. Любая битва для неё — война. Война — смерть и ужас. Сейчас, когда стих звон орудий, висящий в воздухе гостиной, снова разлился покой.
— Джон, ты же не первый в мире Мастер. Интересно, сколько учеников всё-таки чего-то достигали, не слезали с коня? Наверное, очень маленький процент. Учитель воплощался, и всю свою жизнь тратил на пять-шесть учеников?
— Процент прямо скажем, мизерный, но всё равно есть мощный прогресс во многих отношениях.
Сергей погладил кошку:
— Я не знаю, как на самом деле, но читал о таких людях. Говорят, что им эти шесть учеников доставляют какую-то запредельную радость.
Джон встал и походил по комнате. Его движения всегда походили на ритуальный танец. Он мог встать, подпрыгнуть на месте, топнуть. Всё его тело приходило в движение.
— Ситуация очень сложная, — сказал Мастер, — всё равно всё сводится к взаимодействию. Если мы говорим о государственной структуре — там взаимодействие обусловлено регламентом, там человека живого нет, это просто регламент, винтик, механизм. Мы же говорим о том, чтобы стать сотрудниками, будучи свободными, а не обусловленными регламентом социальной системы.
— Я, как офисный планктон, скажу, — Серёга очень любит употреблять это словосочетание. — Так система же может взаимодействовать совершенно спокойно с живыми людьми, которые делают совершенно спокойно всю неживую работу, при этом они ещё и будут рады. То есть, если не взаимодействовать с системой, а с людьми через систему, как через посредников к системе. Потому что им дать чуть-чуть жизни, то есть влить в них жизни даже или…
— Это деньги, — Джон помахал смятыми купюрами, достав их из заднего кармана джинсов.
— А?
— Это деньги. Влить жизнь — это деньги. Деньги — это же энергия.
— Ну, нет, не всегда. Почему?
Джон вернул деньги на место и открыл новую банку пива.
— Нас не пустили с моими картинами через границу — это была система, и что бы мы ни делали — нас бы не пустили. Там нет человека, в системе нет человека, через систему он уже обусловлен своей кармой системы. Никому не интересно, что мы не везём ничего продавать, что мы везём показать. Поэтому мы не можем говорить о какой-то свободе, говоря о системе. Там есть деньги. Платишь деньги и провозишь свои картины.
— Я не согласен с вами, — Сергей был предельно серьёзен. — При Сталине были такие… То есть марксизм-ленинизм в виде экономики — он не живой, это невозможная система существования людей, даже по деньгам. Просто человек устроен, в принципе, по-другому. И когда брали экономиста какого-то, считалось же, что технари правят миром и экономика — она не важна и так далее, и так далее. И когда нужно было решать какие-то финансовые конкретные вопросы, людей собеседовали следующим образом: марксист он или нормальный. И вопрос ставился именно так. И только «нормальные» люди могли управлять страной — те, кто понимает, что к чему — даже такой страной как СССР. Они были «под колпаком», да — в том смысле, что их в любой момент могли задавить: «Ты не марксист — поехали в Магадан». Тем не менее, только на них держалась страна.
— В итоге, она обосралась. Холодную войну проиграли.
— Так всё проиграли. Что мы, что-то выиграли, что ли?
— Серёга, согласись, подача изначально была хуже, чем у тех. (прим.: У Америки)
— Если мы смотрим с точки зрения государства, то да. А с точки зрения человека конкретного, отдельного, который жил, вот этот экономист или даже вы — то вы, получается, только в выигрышной ситуации от этого вот дерьма находились.
— Я — да. Но, на самом деле, реально проиграли просто пустому месту, тех ребят можно было сделать вот так.
— Каких ребят?
— Западных. Можно было выиграть холодную войну на раз два.
— Мастер, вы сейчас сравниваете систему с системой, государство с государством. Какая разница? И та неживая, и та неживая. Кто более неживой? Или кто чуть-чуть более живой из этих двух?
— Серёга, эти (прим. СССР) были уже на последнем издыхании, а те, кто выиграл (прим.: Америка) — на полупоследнем издыхании.
— Вот да. А какой прикол то их сравнивать?
— Ты говоришь, что непонятно, как люди, управляющие государством, находятся в таком… Наверное, потому что они мало пьют виски, поэтому у них проблемы. Серёга, у тебя, кстати есть виски?
— Наверное, они пьют слишком дорогое, просто. Есть виски, Мастер.
— Или слишком дорогое, или не там, не с теми людьми пьют, или слишком чувствуют самостоятельность, — Джон покрутил бутылку виски в руках. — Нет, на крепкое переходить не будем.
— Или слишком рано начинают пить.
— Здесь мы не понимаем систему государственную совсем, потому что она управляет какими-то другими механизмами, чем наше обычное взаимодействие.
— Почему? Совершенно обычными механизмами — корысть там: наворовал, наврал, свою выгоду получил; обычный понятный механизм. Почему непонятные? Кому непонятные?
— Никто не идёт в систему, чтобы что-то дать. Приходят в систему, чтобы что-то брать.
Бывает так, что слушаешь Джона и все слова понятны, а смысл ускользает. Ускользает понимание сути и применение этой сути в жизни. Только когда смысл встраивается в человека — человек сам становится этим смыслом.
— Джон, хочу всё-таки ещё раз спросить, — Оксана животом чувствовала ускользание главного. — Взаимодействие — это что? Ещё раз скажи, пожалуйста.
— Если человек становится самостоятельным — это не значит, что он уходит из-под взаимодействия. Люди же часто воспринимают «самостоятельный» как «делаешь, что хочешь», но взаимодействия нет. В итоге, если человек берёт на себя самостоятельность — он развивается. А если нет развития, есть движение по кругу, даже по ниспадающей — это уже ты взял на себя ответственность падать в неизвестно каком направлении, ситуация идёт на разрушение. И потом карма настигает. Такая самостоятельность для эго, а не для неэго, или для альтер-эго. Самостоятельность для того, чтобы ублажать свои собственные… И в итоге, что мы имеем? Ничего не имеем, те же красивые люди, только с большими проблемами. И для нас это тоже проблема, потому что всегда же рассчитываешь на человека, а тут и рассчитывать то не на кого, человека нет. То есть мало кто хочет думать наперёд, все хотят жевать старые сопли в итоге. Я имею в виду не здесь присутствующих, а общую ситуацию, которая существует в этом мире.
— А почему не получается взаимодействие?
— Потому что нет самостоятельности и состоятельности одновременно. Остаётся жевать старые сопли, пока кто-то не возьмёт на себя функцию управления всей ситуацией.
— А самообеспечение, путешествия, исследования новых мест — это самостоятельность?
— Слушай, от перемены мест слагаемых, сумма не меняется. Поменять место — это не поменять ситуацию.