Символ. ДНК.

Александр: – Есть ещё третий класс, который выжимает пакетики от чая.
Джон: – Это называется подкласс, на самом деле, не надо это в класс возводить.
Александр: – А, к подклассу. А класс у него какой?
Джон: – Класс – пьют чай без пакетика, выжимает – подкласс. Другой класс, – те кто пьют с пакетиком, у которых пакетик принципиально остаётся до конца пития. Это позиция принципиальная, по-другому нельзя. Так что сами себе с чаем помогаем.
Воронова давно не видел?
Александр: – Давно.
Джон: – Ну, он в Киеве появляется, в Одессе нет.
Александр: – В Одессе никто не собирает группы. Это свойство этого города: порт приписки, сюда возвращаются, а не работают.
Джон: – Вот как ты сказал? Ты вроде и сказал, и веришь тебе охотно, но ты ничего этим не объяснил. )))
Александр: – ))) Почему? Свойство города.
Джон: – Ну, всё равно ты ничего этим не объяснил. Просто ты говоришь, но даже не проясняешь эту ситуацию, почему здесь группы не собирают.
Александр: – Да, согласен. Не собирают группы, потому что здесь народ прокаченный. Тяжело сделать какое-то событие.
Юлия: – То есть, нечем впечатлить?
Александр: – Ну да. Очень много явлений постоянно происходящих в единицу времени и в силу этого наступает такое… «сами можем что-то показать».
Джон: – Скажу то же самое, что ты, но гораздо короче. Ты сказал около 15 слов, я скажу: «Одесса – это порт приписки, сюда возвращаются».
– Люди как корабли, да.
Джон: – Понятно, да? Люди как корабли.
– Возвращаются в свой порт приписки.
Александр: – И в то же время Улисс.
– А?
Александр: – Улисс, Одиссей, Улисс.
Джон: – Улисс.
Александр: – То есть, это тот, кто идёт домой, на свой остров или в своё царство, много символов.
Джон: – Здесь логическая связка. Видишь, ты ничего не объяснил, но я объясняю твоими словами, что семинары надо, чтобы человек вернулся домой, в порт приписки, а если ты здесь, то зачем тебе семинары, ты уже дома.
– Так, болтаешься у причала.
Александр: – Праздно ждёшь следующего рейса, проводишь в удовольствии и всё как положено.
– Я думаю, что в процессе творческом.
Александр: – А это свойство города – бурление.
– Событийность всякая.
Александр: – Событийность опять же на единицу времени гораздо выше, чем в любом другом. Бурлит в этом месте почему-то.
Джон: – Я тебе могу объяснить, почему, в трёх словах: Одесса – это порт приписки.
Александр: – А, ну да. ))) Особо везунчикам – получить прописку в порту приписки, знаешь.
– Фарт.
Александр: – Фарт. Значит, на этой мажорной ноте как зайти к Джону? Он меня сегодня караулит так, за фразами моими следит. А, нужны символы, нужны символы классные. Нужно включить символизм. Есть мысль такая – включить символизм в определённый проект. Сейчас приму академическую позу, да.
Джон: – То есть, мы только что так хорошо проводили время…)))
Александр: – ))) Заставляют работать.
Джон: – Давай немножко повременим с такими неожиданными движениями. Движение всё равно должно плавно перетекать одно в другое. Ты не можешь так резко взять и… знаешь, ты едешь-едешь-едешь, потом взял и передумал ехать, развернулся. И что теперь?
Александр: – Нет, Джон. Я же ещё по телефону сказал, что есть тема.
Джон: – Ну, я уже тогда насторожился.
Александр: – Да, да, я же тебя насторожил.
Джон: – Но потом, знаешь, я гулял по Одессе и эта мысль из меня потихонечку стала уходить-уходить-уходить, – и ушла.
Александр: – Я так и понял.
Джон: – И настороженность с ней тоже мягенько-мягенько стала уходить.
Александр: – А тут – раз! – «Ваш билетик?» )))
Джон: – Тут начинает только одно возникать: «Не готов»! А ты убеди, что ли, как-то…
Александр: – Я уже всё сказал: тему всю сказал.
Джон: – Мало сказать, ты должен ещё как-то убедить меня.
Александр: – А что? А на что? На вопрос о чём? Всегда же кто-то кому-то задаёт вопросы.
Джон: – Да, кто-то выжимает пакетик, в итоге. Этот подкласс – страшные люди, они берут и выжимают пакетик.
Александр: – Что бы ни было в этом стакане, но из него выжать всё.
Джон: – Это детская страшная считалка. Как там поётся? Лёша слушает про чернильного человека песенку, слова помнишь?
Оксана: – «Сделай мне машину и умри».
Джон: – Вон же чернильный человечек. Как его зовут Бэмби-не Бэмби?
Оксана: – Бэнди.
Джон: – Ладно, это отдельный разговор. Давай, чтобы мне не было обидно, ситуация вообще необидная, безобидная полностью, я начну эту тему: «А давай поговорим про символы. Что-то вот не хватает символов в природе». Давай мы как поменялись ролями: не ты пришёл продавить тему, а я. Вот последние три дня сижу, чувствую:не хватает. У меня спрашивают: «Чего не хватает»? Мы при этом понимаем тему разговора?
Александр: – Давно, Джон, давно.
Джон: – Давно не хватает символов, давно. Понятно, что много ещё чего не хватает. ))) Потому что, если не хватает чего-то главного, то всегда будет не хватать второстепенных деталей. Как, знаешь, нет дерева – нет ветвей, нет корня – нет ствола. Смысл всё-таки должен быть как-то озвучен.
Александр: – А, извини, есть привычка перебивать.
Джон: – Нет, нет, ты пришёл с каким-то интересным… Трудно, конечно, сейчас правильно всё сформулировать. Я прямо тебе скажу, ты пришёл с этим интересным, даже не знаю как озвучить, нет у меня слов подобрать, чтобы правильно назвать то, с чем ты пришёл. Но я тебе должен на старте сказать, вот как ты это делаешь – не получится.
Александр: – Наверняка. То есть, однозначно. Если бы получалось то, что мы думаем, что должно получиться, – извини, полная жопа, конечно.
Джон: – Попробуй из другого места зайти.
Александр: – Ты уже подсказал: символ – это то первичное, без которого все вторичные вещи…
Джон: – Вот: совсем другой разговор. А что бы тебе было не прийти, не начать сразу с этого, да?
Александр: – Ты же не подсказал. )))
Джон: – Ты уже у меня возбудил интерес. Мне уже становится что-то интересно. Так что, ты хорошо сказал, символы – то первичное, без чего мы…
Александр: – Без чего всё вторичное.
Джон: – Архетип, допустим, архетип.
Александр: – Это другими словами.
Джон: – Другими, да.
Александр: – Он же всё равно символ чего-нибудь. Да, символ, первичный символ, который порождает всё вторичное.
Джон: – Вот это уже другой разговор. Я уже тут считаю, что разговор начал клеиться.
Александр: – Так что, мы будем говорить о постоянно недостающих вторичных феноменах?
Джон: – Их всегда не будет хватать.
Александр: – Да, если символ работает неправильно.
Джон: – Если с символом что-то там не получилось, то у тебя проблемы.
Александр: – Да. С этим мы определились на этом этапе.
Джон: – Да, мы уже на этом этапе определились.
Александр: – И с запросом.
Джон: – А что? Для начала, вот смотри, если мы говорим о символе и запросе. Начнём двигать предметы – уже символически. (переставляет предметы стоящие на столе. – прим.) Это здесь лишнее, это нелишнее. Чтобы создать символ, убираем всё лишнее или хотя бы пытаемся поменять что-то, чтобы этот символ возник, потому что в бардаке, в хаосе символ не может возникнуть.
Александр: – Символ как композиция.
Джон: – Символ – это композиция, это то, с чем ты можешь оперативно что-то делать, пространство должно быть понятно для тебя, что с ним делать. (снова переставляет предметы стоящие на столе, – прим.) Вот уже, вот это уже…
Александр: – Другой символ.
Джон: – Это уже другой символ, да. Смотри, вот здесь я просто расставил предметы так, чтобы они не были в куче, вот эти выжатые пакетики ваши..
Александр: – ))) Мы определили класс, ты помнишь.
Джон: – То есть, мы уже начали отделять хотя бы в голове что-то, хотя бы какие-то точки отсчёта начали происходить.
Александр: – А с чего начинается? С уборки?
Джон: – С уборки, 100%. Символ начинается с уборки, да.
Александр: – Или с разрушения?
Джон: – Уборки.
Александр: – Или с разрушения?
Джон: – Звонок другу. )))
Александр: – У меня тоже картинки нет, поэтому звоню тебе. )))
Джон: – )))
Александр: – В любом случае, ладно, этот вопрос пока непонятен. Какое разрушение может быть? Уборка, то есть структуризация.
– Не может быть вообще в принципе разрушения никогда. Это то, что мы сегодня с тобой проезжали, вот где тамас настигает эрос, всё-таки там, ты говоришь, опечатывает, а я тебе говорю, – разрушает то, что сзади осталось при вставании.
Джон: – Настигает кто?
Александр: – Тамас.
Джон: – Мне послышалось эрос.
– Нет, эрос в этом случае не настигает.
Александр: – Эрос – гуна страсти, это про три гуны.
Джон: – Ну, эрос всё равно одна из трёх гун, получается.
Александр: – Это движущие силы – эрос и тамас.
Джон: – Движущая сила – это раджас. Эрос – это раджас. Саттва – статическая гуна, и тамас – статическая гуна, паровозик между ними – раджас, он гоняет туда-сюда. Можно с помощью раджаса загнать себя из саттвы в тамас, или наоборот, поднять из тамаса в саттву.
Александр: – Абсолютно согласен.
– Да, согласен.
Александр: – Вот об этом и говорится, да.
Джон: – Так, смотри, по первому пункту мы согласны уже.
Александр: – Ну это да. Но движение задаёт неподвижная саттва.
Джон: – Потенциал.
Александр: – Саттва – наконечник стрелы.
Джон: – Потенциал.
Александр: – Наконечник стрелы.
Джон: – Потенциальная энергия.
Александр: – В том числе.
Джон: – Потенциальная энергия, да.
Александр: – В том числе, конечно, потенциальная: не проявленная, не кинетическая, а непроявленная потенциальная.
Джон: – Раджас – кинетическая.
Александр: – Да, генерируемая духом. Тамас – оперение этой стрелы, которая без него… Стрела, что со стрелой произойдёт без оперения?
– Обломать можно оперение.
Александр: – Да, и стрела не полетит в цель.
Джон: – Да без тамаса вообще никуда.
Александр: – Вообще.
Джон: – Я без тамаса вообще бы никуда не пошёл бы.
Александр: – Это то, что застывает, это по моему мнению. А мне говорили, что разрушает и придаёт направление движения всей этой конструкции.
– Фотонный след разрушает.
Александр: – Фотонный след – из другого описания. Ты подумай.
– Почему из другого? Они связаны.
Александр: – Потому что «фотонный след» – такого понятия нет в тамасе, он не там.
– Он назван как-то по-другому, он есть там, я доищусь до этого.
Александр: – Ну вы видели, наверно, как летит Солнечная система? У большинства несколько другое представление об этом.
– Это эклиптика солнца, по которой движутся все планеты, по сути, это спираль всего сущего.
Александр: – Стрела, да, которая прямо летящая не попадает в цель.

 

– А, вот она, гелиоцентрическая модель движения солнца, спираль.
Джон: – Получается, всё равно молекулу ДНК выписывают планеты.
Александр: – Ну да. А что по поводу фотонного следа, о котором мы сейчас говорили? То есть, если это всё, любой объект является конструкцией из трёх гун, тамас заканчивает, и после всего этого дела остаётся фотонный след. Даже от нас этот след есть.
Джон: – Здесь фишка – этот самый код ДНК, который создаёт всю вот эту связь движения. Я помню своего отца… Причём у меня с отцом никогда не было никаких отношений, кроме негативных. Не было травмы для души – но я понимал, что, чего не должно происходить в моей жизни. То есть, нет такой травмы, знаешь, как сейчас очень популярно: ребёнок что-то там заплакал, – к психологу его… Но это отдельный разговор. Просто это такой разговор, что мама не горюй, потому что сейчас детей ломают на будь здоров. Другое дело. Я всё равно своего отца помню, а это всё равно идёт через вот этот след, который оставляет фотон. Фотон оставляет именно след молекулы ДНК.
Александр: – Даже после разрушения.
Джон: – После разрушения, да, след всё равно остаётся. В природе это самая сильная связь. И это та основа, из которой потом всё начинает «хватать-не хватать». Это тот символ, который скрепляет миры, который скрепляет связи людей.
Александр: – Именно что спираль?
Джон: – Да, спираль молекулы ДНК. Я с отцом никогда не был ни в каких отношениях, но он всё равно в моей жизни присутствует.
Александр: – И он всегда будет, ты как бы ветка на его стволе. 50% всё-таки ты – это он.
Джон: – Нет.
Александр: – Это как? )))
Джон: – Одна треть.
Александр: – А, ну в принципе, да, это генетика, да.
Джон: – Ну подожди, ты вообще ни с того, ни с сего 20% хотел… Оксана, контролируй ситуацию, сейчас мы тут недосчитаемся 20-ти процентиков. А это те 20%, которых потом не хватит, когда надо будет.
Это очень интересный момент, потому что тут мгновенно охвачены все люди этого мира.
Александр: – О, мы за тем и пришли, кстати.
Джон: – У всех есть спираль ДНК.
Александр: – О, мы пришли к главному.
Джон: – К главному подошли, но не знаем, что с ним делать, с главным. Как к главному относиться? Сказать «главный, привет, мы к тебе пришли»?
Александр: – Можно просто анализировать то, что происходит сейчас.
Джон: – Тогда анализ даст тебе то, что происходит, но не даст тебе, что с ним делать.
Александр: – Да. Анализ – это первая часть синтеза, конечно.
– Саня мастерит лопату.
Александр: – Лопату надо мастерить, копать.
Джон: – Саша, ты этим занимаешься уже, сколько я тебя знаю. Ты всё время меняешь лопату, но…
Александр: – На лопату. )))
Джон: – Лопата и символ ДНК, да?
Александр: – Всё, хватит уже этой физической, да. Вот цель какая.
Джон: – То есть, хочется разрушить ДНК?
Александр: – Нет, зачем разрушать?
Джон: – Потому что на этом держится этот мир. Если разрушишь ДНК, тебе надо что-то новенькое создать.
Александр: – Да нет.
Джон: – Что ты хочешь?
Александр: – Разрушение…
Джон: – Я понимаю, что тебе не нравится то, что происходит.
Александр: – С позиции дэвачана разрушение невозможно. Нет, почему не нравится, что происходит? Я абсолютно нейтрален. Я анализирую, что происходит.
Джон: – Ну ты же хочешь что-то поменять? Значит, тебе нужен символ для больших перемен?
Александр: – Конечно.
Джон: – Так в том-то и дело. Вот ты сам сказал – с разрушения. Значит, разрушить надо…
Александр: – Нет, нет.
Джон: – А как?
Александр: – Анализ того, что происходит. Я третий раз повторяю.
Джон: – Тогда причём здесь символ? Зачем тебе нужен символ ещё какой-то? Уже символы есть.
Александр: – Потому что анализ того, что происходит – это же интересно.
Джон: – У тебя что, ДНК тут тебе всё уже… копай-копай-копай.
Александр: – Нет. Система, усложняясь, в какой-то кризисный момент, когда усложнение её достигает критических значений, оптимизируется. То есть, это свойство. Оптимизируется, убирается какое-то количество лишних деталей, связей. Связи становятся быстрее, сигнал проходит быстрее, количество между ними взаимодействий на этом увеличивается всё, и организм заживает следующей жизнью – чик – выбрасывает ненужные связи. Сейчас происходит именно этот процесс. Оптимизация, в плане, уходят некоторые ненужные части.
Джон: – А с кем происходит? Ты говоришь, «сейчас происходит». Это же относительно чего-то происходит?
Александр: – Да, относительно того, что было, допустим, 20 лет.
Джон: – У тебя происходит? Или вообще происходит?
Александр: – Вообще. В настоящем времени.
Джон: – А, в настоящем. А раньше этого не происходило?
Александр: – Рано или поздно система, усложняясь, усложняясь, растёт-растёт и потом, когда ей надо оптимизироваться, либо выжить, либо оптимизироваться, либо не выжить, либо оптимизироваться, она..
Джон: – Так это всегда происходило.
Александр: – Всегда происходило.
Джон: – Да, усложнение системы. Это было во все времена.
Александр: – Да, и будет всегда происходить.
Джон: – Да.
Александр: – Это свойство сложной системы.
Джон: – Вот я просто хотел поправочку сделать, что это всегда происходило. Не то что прямо сейчас какое-то уникальное время и сейчас мы будем все пить шампанское, потому что мы в такое «уникальное» время живём, обниматься и вообще. Нет, это обычное…
Александр: – Распространять фиолетовый свет.
Джон: – Да, обычная идущая на саморазрушение система, которая хочет оптимизироваться.
Александр: – Да, оптимизация. Естественно, разрушение старого. Старое уходит.
Джон: – Естественно. Так вот же мы же к этому пришли – разрушение.
Александр: – Да.
Джон: – Таки да. То есть…
Александр: – Оптимизация, она как минимум о том, что разрушится предыдущая система взаимоотношений. Потому что было три звена, останется два.
Джон: – Давай сразу уточним: я против разрушения структуры, против вторжения в структуру ДНК. Потому что у нас нет замены этому. Сразу против.
Александр: – Я сразу признаю…
Джон: – То есть, будем принимать эти условия игры, которые нам даны. Ты не можешь поменять кости.
Александр: – Нет, почему? В любом случае система, что с ДНК, с ДНК не боремся со спиралью.
Джон: – Давай договоримся, как все учёные этого мира договорились, что мы не будем отрицать теорию относительности Эйнштейна. Договорились и всё. Что бы ни происходило, что бы ни видели, мы не отрицаем теорию относительности.
Александр: – Как все учёные мира. А если другая чуть система, если финансовая система?
Джон: – Ничего себе! Вот это вовремя, знаешь, вовремя сказанное слово, оно меняет несколько диспозицию, но моего отношения пока не меняет.
Александр: – Ну понятно. Нама-рупа: названия не стало, формы не приобрело.
Джон: – Нет пока такого, чтобы просто взять и побежать.
Александр: – Ещё даже не вставал. Можно так почтительно выпрямить спину, но…
Джон: – Но почтительно здесь спина не выпрямляется. Почтительно – она сгибается почтительно.
Александр: – А, да. Абсолютно неправильное словосочетание – почтительно выпрямить.  А ну-ка, попробуй ты. Вот, задание, давай на тренинг. Японцы умеют, у них эти наклоны зависят от ранга, и вот у них наклоны с прямой спиной почтительные точно есть.
Джон: – Выкрутился, но плохо: мы не в Японии. В Японии мы бы смогли за это поговорить и даже не обсуждать это.
Александр: – Там ещё есть градация у этих поклонов, на каждый поклон своё название и протокол, кто с кем должен каким обмениваться. Такая система сложная. И туалеты совместные женские с мужскими.
Джон: – В Японии?
Александр: – Да, национальное.
Джон: – Так а ты же знаешь, что они моются все в одной бочке по очереди? У них нет такого, что ты принял ванну, спустил воду, следующий принимает ванну. Там всё по очереди – вначале глава семьи, потом…
Александр: – Туалеты тогда ерунда.
Джон: – Мы немножко удалились от темы…
Александр: – Специально.
Джон: – Дискуссии.
Александр: – Давай. Так что? А что давай? )))
Джон: – Ты уже как бы нормально разговариваешь. Я уже могу и тоже с тобой по-хорошему.
Александр: – Да. То есть, оптимизация системы. То, что сейчас происходит. Понятно, что можно оказаться в какой-то из жизней и посередине этого процесса, но, судя по всему, мы оказались как раз тогда, когда она оптимизируется. Уходят из наших взаимоотношений достаточно быстрым способом некие привычные аспекты жизни – третьи стороны.
Джон: – А чего это она вдруг уходит? У нас никуда не уходит.
Александр: – Нет, она не хочет уходить. Но в любом случае, она уйдёт. Её уйдут.
Джон: – Никуда не уйдёт.
Александр: – В каком-то из аспектов однозначно останется. И более того, будет иерархическая система как часть экосистемы.
Джон: – Всё равно ДНК возьмёт своё. Самая мощная связь между мирами – это ДНК, и она всё равно восстановит общий порядок. Вот так же, как в начале разговора я поставил восстановление порядка, который балансирует взаимодействие между предметами.
Александр: – Согласен, не уйдёт.
Джон: – Да, не уйдёт никогда. И это будет основа, которая будет всегда, и если ты её придерживаешься, ты изначально на сердцевине, то тогда общий какой-то кризис жанра, тебя не сильно затронет. Так же как и Гурджиева: у него всегда был документ один, одна бумажка, на каждой стороне которой было написано другое. Ну и он предъявлял его по ситуации: полковнику белой армии – одно; а на другой стороне, на той же бумажке было написано «от комиссара»; и он проходил везде с этим допуском мандата. И только у него это могло действовать, потому что у него был ключик к этому моменту ДНК. Он понимал, что любой другой человек эту бумажку покажет – его просто порубят на куски. Но он так показывал, что людям было понятно – да, конечно же, да. Это же всё зависит от той химии, которая происходит, биохимической реакции, которая, ну, и прочего…
Александр: – Всё правильно, ничего никуда не уйдёт. Это просто цикличность.
Джон: – Цикличность, полная цикличность. Ничего не уйдёт, никуда не уйдёт, всё останется.
Александр: – Просто я поправлюсь, поправлюсь сейчас тогда.
Джон: – Извини, ты поправишься, извини, ты неправильно формулируешь. Я тебя уже поправил. Это я тебя поправил. А ты говоришь: «Я поправлюсь». Ты уже нормальный человек.
Александр: – И отомщу же, я отомщу же. )))
Джон: – Только если у тебя будет нормальный бульон ДНК. Там ты будешь поправляться.
Александр: – Вспомним всё в бульоне.
Джон: – В том-то всё и дело, все там будем, что называется, да.
Александр: – Дэвачан, первородный бульон.
Джон: – И Кауравы, и Пандавы, все там были, что называется, в этом бульончике, откуда все и выросли. И оттуда этот конфликт кауравов и пандавов, классический конфликт, из которого соткано всё происходящее в этом мире. С той войны всё началось.
Александр: – Арджуна?
Джон: – Арджуна, да. Но они же родственники, они же братья все были. Отец-то один был. Поэтому бульончик-то чик и всё. Один бульон. Поэтому если мы говорим о чём-то, вот эта основа всё равно остаётся. Что бы ни происходило вокруг, это всё равно ДНК. В нашем смысле ДНК, потому что наша планетарная система движения солнца, она определяет структуру ДНК. То есть, нет, движение солнца и орбитальное движение планет определяет структуру ДНК и, собственно говоря, ты никуда не денешься, если ты находишься здесь, ты должен этому следовать. Основной символ – это будет всё-таки ДНК, но в другой планетарной системе это не будет работать.
Александр: – Ну, там и посмотрим.
Джон: – Нет, посмотрим – это не посмотрим. Потому что другая планетарная система – имеется в виду звёздная система. Это уже не посмотрим, мы не долетим туда.
Александр: – Ну, всё зависит от вещества. )))
Джон: – С тем веществом, что мы имеем, не долетим.
Александр: – Это сильное заявление такое, знаешь, категорическое.
Джон: – Нет ещё того вещества. Вот смотрите, самый лучший принцип путешествия, вот опять же включим ДНК, и ты так смотришь так – чик, свою ДНК, что очутишься в созвездии Вега, допустим. Но извините, механически лететь – не долетишь, 4 световых года нереально, в созвездии Орион, к звезде Вега.
Александр: – Нет, в смысле, телом? Или в той картинке, которую может сгенерировать мозг?
Джон: – Мы с тобой всё равно можем говорить только про тело, потому что мы всё равно отталкиваемся от ДНК.
Александр: – Слушай, извини за классический банальный вопрос, он просто такой избитый. Ты уверен, что мы не мозги в банке с электродами, в котором все ощущения как бы?
Джон: – Не уверен, но другого пока нет.
Александр: – Вот именно. Нет доказательства, понимаешь.
Джон: – Нет альтернативы пока. Если ты хочешь это опровергнуть, ты должен дать альтернативы.
Александр: – Поэтому переносить тело за 4,5 года можно переключением электродов в этой банке, в которой сейчас, может быть, находимся. Поэтому всё от вещества зависит. ))) Но я бы сказал, всё-таки сейчас спираль – не первичный символ.
Джон: – Первичный. Вот смотри, ситуация с Талгатом то же самое говорит. Первичный символ – спираль. Что он пошёл туда?
Александр: – Ситуация с чем?
Джон: – С Талгатом Нигматулиным. Зачем он попёрся в Вильнюс, зачем вообще он не сопротивлялся? Он там поубивал бы всех на своей потенции. Он же ничего не сделал. Это же спираль ДНК заставила его просто терпеть унижение и побои, и умереть в итоге.
Александр: – Ну да.
Джон: – Это сейчас скинем на религию. Понятное дело, что Абай там этот…
Александр: – Я бы так не усложнял. Это всё законы секты, которые так сработали, и всё. Это секта в худшем смысле этого слова.
Джон: – Секта – не что-то отдельно от нашей жизни.
Александр: – Конечно, это да, это сектор всего лишь.
Джон: – Я Талгата хорошо помню. Он был человек, очень собранный всегда, кристаллический, он был ясный очень, он был понятный.
Александр: – А, ты его знал?
Джон: – В Ташкенте же. Там первым делом, куда с поезда идёшь? Идёшь к Талгату. К нему стучишься в 8 утра, он открывает дверь, наливает тебе водки. Я же тогда не только водки, – я не курил, не пил, мяса не ел. А он всё равно предлагает водку, и начинает с тобой нормально общаться. И жена у него Венера тогда была и маленький ребёнок.
Он жил в какой-то панельке, квартира с маленькой кухней. В 8 утра ты заваливаешься к нему с поезда и он тебе рассказывает конкретные вещи, которые с ним происходят, абсолютно открыто и искренне. Вот у него какой-то стержень был совершенно невероятный. Он был невероятной ясности человек в плане открытости и доверия. Когда он с тобой разговаривает, он тебе полностью доверяет свою ситуацию. Я же с ним буквально два-три раза виделся, и это очень интересные такие моменты были, я помню все интонации, помню, как эта Венера выходила с ребёнком.
Он ещё показывал эту фотографию, там Калинаускас с женой идёт, и рассказывал про них, и про Абая рассказывал. Талгат говорил, что у него был разрыв реальности, настолько для него это было мистическое откровение, встреча с этими людьми, и он не понимал, почему там такое происходит. Он: «Смотри, вот это глаза Абая» – тут же рядом у него была фотография Раджниша на стенке, он говорит: «И посмотри, у них разные глаза, да, то есть вот эта глубина», уже тогда у него был разрыв противоречия. Причём, он меня мало знает, я просто знаю, что вот это Талгат Нигматулин, мы все эзотерики, можно ему звонить, приходить, он тебя примет с поезда. Приехал к нему, водку пить отказался и мяса тоже тогда не ел и не курил – было три года позора в моей жизни.
Александр: – А ты Мирзу знал?
Джон: – Мирзу не знал, и Абая не знал.
Александр: – Спираль, говоришь, да? И это самая первая, да? А что было до спирали? Как она возникла?
Джон: – Она возникла вместе с Солнечной системой. Вот эта наша спираль…
Александр: – Нет, хорошо, а вообще как возникла? Спираль же не могла возникнуть на пустом месте?
Джон: – Вот эта конкретная спираль ДНК – это такая. Но спираль как символ надо смотреть глубже, в момент большого взрыва и что там происходит.
Александр: – Я немножко не про то. Как там у этих, у египтян? Полная пустота и в ней находится присутствие, дух, который изображали правым глазом Гора. Как из этих двух элементов, полной пустоты, сделать спираль? Вначале была пустота с присутствием. Где недостающая цепочка? Задача, они 12 лет решали эту задачу на визуализацию – пустота и в ней даже не точка. Невозможно себя как-то определить относительно чего-то, даже вращаться бесполезно. Какая тут спираль?
Джон: – Если ты просто хочешь объяснений, я тебе смогу эту всю ситуацию объяснить, это несложно, но тут вопрос немножко другой, гораздо глубже. Почему у тебя этот вопрос возник – это мне больше интересно. Ты подумай, почему у тебя этот вопрос возник? Здесь у тебя сильная будет проблемка, я наковыряю тебе большую проблемку твою.
Александр: – Чай можно? Можно чай? Предлагаемая тобой модель мира начинается с существования спирали как первопричины, не объясняя возникновение этого. Мне кажется, это узкий взгляд на вещи.
Джон: – Абсолютно узкий. Не просто кажется тебе, это и есть узкий взгляд на вещи.
Александр: – А почему бы не подумать нашим пытливым умом, а что было до возникновения, как она возникла, эта спираль.
Джон: – Вот почему у тебя возникает этот вопрос, мне интересно.
Александр: – Потому что это более широкое описание мира, и это как будто соответствует зонам у меня в мозге, которые мне выделяют серотонинчик, я торчу от этого. Это нормальный ответ?
Джон: – Нормальный, но так себе. Тогда на этот вопрос мне и не надо отвечать, потому что это твои серотонины, мне, собственно говоря, это…)))
Александр: – Потому что картина мира, которая предполагает в себе то, как произошло в нём, что возникла спираль, это более объёмная картина мира.
Джон: – Видишь, ты так опасно двигаешься к своей большой ошибке, Саня, ты даже себе не представляешь. Ты сам себя сейчас схлопываешь страшным образом.
Александр: – Всегда всё может поменяться в любую минуту.
Джон: – Нет, ты забыл основу нашу. Как ты мог забыть? Вверху подобно тому, что внизу. Нет разницы между движением и покоем, нет разделения. Ты не можешь это разделять. Ты просто бежишь к разделению, а я тебе говорю – не убегай, вернись к основам, к истокам твоим, там нет разделения. Ты хочешь разделить, а потом уже где-то их сомкнуть. Они уже сомкнуты. Уже в самом движении, в самом движении и есть начало. Не надо искать истоков, откуда это произошло, оно уже в нём, в этом движении, есть, уже всё заложено. Это очень важный момент.
Александр: – Как возникло движение в пустоте и присутствии? Как? Это ты разделяешь картину мира на сразу ту, которая уже произошла.
Джон: – Тогда у нас с тобой паритеты.
Александр: – Не рой другому яму, понимаешь.
Джон: – Твоё слово против моего. В суде не докажешь.
Александр: – Да. Никакого паритета нет, ты попал в собственную яму.
Джон: – Может быть, но я зато красиво иду. )))
Александр: – Капкан. Обменник такой на блокчейне, да. )))
Джон: – Может, я и попал, но красиво. Чтобы вы не говорили, что я голословен, я приведу в пример Профессора, которого я бил, а он пошёл меня после этого спасать. Откуда это берётся? Где начало этого всего? Опять же молекула. Ты хочешь связку. Давай свяжем события. В связанных событиях будет смысл, потому что уже в законе связки есть смысл пустоты, 100%. Не бывает, нет разделённости.
Александр: – Первичный закон пустоты. Но как? Как они приводят к спиральке, эти первичные законы?
Джон: – А к чему они ещё должны приводить? Саша, давай я тебе просто аккуратно покажу, чтобы ты не продолжал, потому что если ты будешь продолжать, я начну крыть квадратами.
Александр: – Хорошо. Вон, видишь? Катящийся квадрат, видишь, на картине? Вот это кроет, Джон, кроет, катящиеся квадраты.
Джон: – Квадратное солнце. Давай, может быть, мирно завершим беседу?
Александр: – Мы здесь поставили перемирие, да?
Джон: – Временное. И вечный бой, покой нам только снится.
Александр: – В общем-то, практически всё озвучено.
Джон: – На самом деле, интересная завязка. Продолжение следует: как бы иногда бывают многосерийные фильмы, ничего страшного.
Александр: – Сериалы – самое популярное, потому что оно порождает новую форму сознания. Раньше было перед этим клиповое сознание, сейчас сериальное сознание массовое. Это гораздо интереснее, чем клиповое, потому что появляется непрерывность.
Клип очень короткий, и нет сюжетной линии, а здесь сознание постепенно приучается вести сюжетную линию в протяженности во времени. Поэтому это положительная форма мышления, которая возникла в результате сериалов.
Джон: – При этом всё равно идёт развитие по спирали. Смотри: если сериал выстроен правильно, в нём развитие сюжета будет по спирали, иначе нить интереса будет потеряна. Я тебя всё хочу возвратить к истокам, к символам.
Александр: – Создать правильный символ и композицию. Начать с уборки и выстроить композицию, а дальше Джон скажет.
Джон: – Саша, я тебе могу единственное сказать. Я тебе задал вопрос «почему»? Ты не хочешь отвечать на этот вопрос.
Александр: – Задай ещё раз, я забыл.
Джон: – Почему ты задаёшь этот вопрос?
Александр: – Какой?
Джон: – Про почему именно вот эта спираль?
Александр: – Я не говорил «эта спираль», это сказал ты.
Джон: – Почему ты задал вопрос?
Александр: – А-а, почему я задал вопрос вообще?
Джон: – Тебя немножко раздражает эта система – почему спираль вдруг, откуда она взялась именно эта спираль. Саша, это фундаментальный вопрос. Ты здесь потерян полностью. Я же тебе сказал, ты задал вопрос, который тебя погубит. В хорошем смысле этого слова. Погубит, это значит, ты сам говоришь «система разрушает себя…»
Александр: – Почему ты применяешь глагол «раздражает»? Меня не раздражает. Джон, я сразу поправлюсь. Ты что? Нихрена себе, чтобы ещё раздражало… Меня восхищает.
Джон: – Раздражает в том смысле, что рецепторы раздражает. Раздражает – есть реакция рецепторов. В этом смысле.
Александр: – Раздражение этих рецепторов находится на стадии восторженности.
Джон: – У тебя есть одна маленькая фишечка, которую ты не знаешь, но я её знаю. Я хочу, чтобы ты понял, почему ты задаёшь мне этот вопрос.
Александр: – Неважно какой?
Джон: – На данный момент – неважно. Я же тебя спросил: «Ты подумай прежде, чем задать вопрос, почему ты его задаёшь».
Александр: – Так я же тебе и сказал.
Джон: – Нет. Ты не знаешь.
Александр: – Смотри, Джон мстит, да? Отыгрывается. Нормально? Уходит в какую-то казуистику.
Джон: – Это не казуистика. Я знаю одну фишку, которую ты не знаешь. Я знаю, почему ты задаёшь вопрос, а ты – не знаешь. И ты не можешь ответить мне на вопрос «почему ты задаёшь этот вопрос?». Это не казуистика, дорогой мой. Это конкретика.
Александр: – В боксе, в боксе называется «глухая оборона». Я сейчас даже слова не смогу вставить. Понимаешь?
Юля: – А знаешь, почему? Потому что карате – круче, чем бокс.))
Джон: – Нет, я не блефую, Саша.
Александр: – Все блефующие люди так говорят.
Джон: – Саша, но я сегодня не расколюсь точно.
Александр: – Однозначно, я уже понял.
Джон: – Если я задаю вопрос «почему?», значит, я знаю ответ. Я не буду задавать случайно вопрос: «А почему? А что такое?» – нет. С другим человеком, может быть, да, но не с тобой. С тобой respect слишком большой, чтобы я просто вёл такую дешёвую игру.
Александр: – Ну да.
Джон: – Саня, вот ты сказал тогда про стрелу. Я знаю, почему ты задал вопрос, поэтому я тебя спросил про это. А ты не знаешь, почему ты задал вопрос. А я знаю. Я знаю ответ.
Александр: – Ну, я могу допустить, что у нас разные варианты объяснений.
Джон: – Нет. Объяснение одно и у тебя, и у меня. Ты просто не знаешь, а я знаю. В этом разница.
Александр: – То есть твоё знание как бы первично. Да?
Джон: – Оно универсально. И первично на 100%. То есть, я вот этот кубик уже провернул и знаю ответ, а ты пока не знаешь.
Александр: – Принято, в скобочки отложено. Будем проверять.
Джон: – Конечно.
Александр: – Тезисы, ты же понял. Яму ты помнишь? Фокус ямы.
Джон: – Не поможет. ))) Ответ знаю я. Ты его там не докопаешь. Я понимаю, почему ты спросил. Понимаю, почему ты пришёл сюда и спросил этот вопрос. Причём я же понимаю, зачем ты спросил за символ, я не хочу отвечать на этот вопрос. Потом, когда я тебя стал спрашивать, почему ты спрашиваешь меня, я увидел ответ, почему ты спрашиваешь.
Александр: – Ты утверждаешь, что ты увидел как бы ответ всеобъемлющий, который является…
Джон: – Я увидел вопрос и понял, почему ты это спрашиваешь. Это дорогого стоит. В хорошем смысле слова.
Александр: – Ты не у тех людей спросил про дорогого стоит. ))) Сколько? )))
Джон: – Да нет, не в смысле сколько.
Александр: – Мы можем считать, что хочешь.
Джон: – Нет, это не сосчитаешь. Это будет вторая серия. Я готов ответить, но мне надо, чтобы ты ещё готов был услышать. Но пока нет.
Александр: – Я понял.
Джон: – Пока нет. Или я пока выжидаю ситуацию, может, потомить. Это же всё вопрос бульона.
Александр: – Дэвачановского.
Джон: – Да.
Александр: – Чан, чан, чан, чан.
Джон: – И ещё это вопрос игры. Мне неинтересно всё остальное, никогда не было интересно. У меня вообще здесь нет никакого интереса, кроме интереса-интереса. У меня другого интереса никогда в жизни не было.
Александр: – Он, даже можно сказать, символический.
Джон: – Саша, я такого не ожидал. Когда я тебя к финишу обошёл, ты меня вдруг на полдюйма вышиб. Ну как так? Как? Как-то неправильно, некрасиво.Ты должен как-то, знаешь, из уважения хотя бы сказать это чуть по-другому.))
Александр: – В этот момент самое главное – не расслабляться. )))
Джон: – Моим же оружием, моим же оружием так вот вставить. Совесть-то имей. Нет совести. Стыдно же.
Александр: – На том месте, где была совесть, выросло остриё копья.
Джон: – Ты меня побил моим же оружием.
Александр: – Я про яму тебе два раза говорил.
Джон: – Яма? Вот же, Талгат Нигматтулин, фильм, который является его жизнью, – «Волчья яма». Это – история потрясающая.
Александр: – Не видел. В общем, резюмируя, есть не вопрос, есть запрос скорее. То есть, на этот процесс оптимизации, который сейчас происходит – удаление лишнего с этой спирали ДНК летящей, понимаешь, отвалятся…
Джон: – Саша, давай я тебе задам опять же контрвопрос. Вот почему ты задаёшь этот вопрос?
Александр: – Это запрос.
Джон: – Почему ты говоришь этот запрос?
Александр: – Запрос, потому что есть необходимость.
Джон: – Нет.
Александр: – Или желание.
Джон: – А, желание – уже интереснее, теплее, но ещё не горячо.
Александр: – А желание – это линейка из трёх аспектов.
Джон: – Каких?
Александр: – Желание, острая необходимость и потребность. Это всё одно и то же разной степени накалённости.
Джон: – Но, почему именно ты задаёшь вопрос? Почему не кто-то другой задаёт этот вопрос?
Александр: – Я избран.
Джон: – Если бы я не знал, я бы тебя не спрашивал, поверь мне. Я знаю, почему ты его задаёшь, поэтому я тебя и троллю. Если бы я не знал, я бы просто молчал в тряпочку и смеялись бы вместе.
Александр: – Вообще я, на самом деле, возьму тайм-аут, конечно, да.
Джон: – Возьми лучше тайм-аут, потому что очень серьёзный вопрос.
Александр: – Почему я задаю этот вопрос.
Джон: – Потому что это вопрос, который стоит дорогого, и ответ тоже стоит дорогого.
Александр: – Согласен. С этим надо переспать, конечно.
Джон: – Переспать. Ты просто просветлишься, мгновенно.
Александр: – Явно реклама, понимаешь.
Джон: – Не просто реклама.
Александр: – Что-то придётся покупать. Даром не пролезешь.
Джон: – Ты уже оплатил тем, что никто из них не верит, что я бил Попеля физически. Ты же подтвердил это.
Александр: – О, одна транзакция прошла. Это вообще картины были такие, не то, что бил, но поколачивал. ))) Этот Профессор – он же не зря Профессор: у него вид всегда профессорский. У него нет виноватого выражения лица. Он что-то лепит какую-то пургу Джону – бу-бу-бу, бу-бу-бу… Джон выходит из себя – бум! – у него лицо неизменно.
Джон: – Если бы меня тогда не прихватил пиелонефрит, я бы до сих пор бы его бил.
Александр: – Ну и правильно вовремя бил: видишь, как он оказался в нужное время.
Джон: – Причём я его бил, а он единственный человек, который пришёл мне и помог офигенно. Слава богу. То есть, ты считай, всё равно ты заплатил, если мы про это говорим.
Александр: – Да, аванс внесён.
Джон: – Аванс внесён – и всё. Мне надо, чтобы ты подумал.
Александр: – Да, я понял.
Джон: – А подумать есть о чём.
Александр: – Есть.
Джон: – Абсолютно неожиданный, неординарный ответ, абсолютно.
Александр: – Почему запрос.
Джон: – Почему и запрос, да, почему ты меня спрашиваешь.
Александр: – Почему? Почему? То есть, резюмировать твой вопрос можно как «откуда, почему у меня этот запрос»?
Джон: – Мне вообще неинтересно, почему ты задал, о чём ты спросил. Мне важно, как ты спросил, и откуда ты спросил. Я понимаю, что ты спросил по причине, которая… О, тебе же вот подарок есть, мандала на ткани. Оксана, мужско-женское – отдай Сане. И ещё календарь с Тошиными картинками тебе в подарок.
Александр: – Спасибо огромное.
Джон: – Да, потому что мы тебя любим.
Александр: – Да, это взаимно.
Джон: – И вот такая вот прекрасная, прекрасная тряпочка красивая. Вот эта прекрасная яб-юм, соединение мужского и женского в движении солнца. Это тебе как добавок к той спиральной галактике.
Саша, клёво, что ты пришёл. Всегда рады тебя видеть.
Александр: – О, у меня табличка в качестве изображения появилась. Коня троянского подкинул, да? Ну, в хорошем смысле этого слова.
Джон: – В хорошем.
Александр: – Лучший подарок – это троянский конь. Два в одном.