Я есть.

Оксана: — Джон, это так круто. Я много раз обижалась на тебя за то, что ты снял с меня мои прекрасные «розовые очки». За то, что мир и люди перестали быть прекрасными.
Но я по-прежнему, хотя бы сама для себя, не устаю карабкаться в состояния плюса, состояние радости, благости. И как только выгребаюсь — ты тут же, снова и снова, сваливаешь меня в бездну, ужас, страх, болезни. И сам же потом вытягиваешь. И я даже, грешным делом, подумывала, что это за Кунта такая, в которой тебя бесконечно погружают во мрак.
И вот дошло же 😊 Я как хомячок в клетке, бесконечное карабканье из минуса в плюс и скатывание обратно. Эти два состояния – это то, о чём пишут в книгах о двойственности мира. И это всё будет происходить до тех пор, пока я не прекращу проскакивать «ноль». «Ноль» – это и есть то, откуда жизнь, откуда «я есть», откуда присутствие. В «хорошо» легко залипнуть на годы, на жизни, поэтому ты меня каждый раз быстренько низвергаешь вниз, чтобы я карабкалась и заметила этот «ноль».
Сегодня целый день пыталась для себя охарактеризовать, что значит этот «ноль», когда я нахожусь между плюсом и минусом. Я в нуле не нахожусь практически никогда. У меня либо: «как мне хорошо, как мир прекрасен», либо меня шарашит вниз: «я больная, как всё плохо, демоны, блин, грызут». Так вот, состояние между я описать могу только двумя словами «я есть», без оценки хорошо или плохо. Я есть в ситуации, которая есть, в жизни, которая есть.
Я вхожу в «я есть» и тут же мозг – или нервная система – начинают со мной играть, сдвигая фокус. Совсем чуть-чуть, на градус – и всё! Тут же либо «Господи, ура весна, почки распускаются, всё прекрасно», иду благоухаю, люблю себя и весь мир. Либо чуть-чуть сдвинулся градус – и я падаю в бездну: «Господи, я в яме, в аду, умираю, черти меня сжирают, мою душу и, блин, жарят на костре!». И разница в этих состояниях – «один» порядок туда и обратно.
Мозг это или нервная система – скорость и восприимчивость неимоверная. Маленькая зацепка – и тебя либо топит, либо вводит в блажь. А есть что-то между блажью и бездной, когда нет этой двойственности, про которую говорят. И мне интересно, кто главный? Нервная система или мозг, которые выстраивают мне эту двойственность. Или, всё-таки, сознание может управлять и мозгом и нервной системой?
Джон: — И как ты собираешься пребывать между этим всем?
Оксана: — Вот. Сегодня и занимаюсь этим целый день. Как я могу охарактеризовать это состояние между этим всем?
Джон: — А как ты его охарактеризуешь?
Оксана: — Словами объяснить не могу. Максимум – «я есть».
Джон: — Ты не можешь охарактеризовать. Или оно есть, или его нет.
Оксана: — Я его могу почувствовать.
Джон: — Но не можешь охарактеризовать.
Оксана: — Я могу сказать, что в «нуле» мне гораздо лучше, чем в плюсе и понятно лучше, чем в минусе. В «нуле» я становлюсь абсолютно цельной. И я понимаю, что это единственно возможное, в чём стоит пребывать. Это как будто конец мучениям. Конец стяжательству хорошего или бега от плохого. Конец тому, что тебе недодали или передали. Но это не смерть. Это не «сел и замер», не «все остановилось». Пребывание в нуле – это движение.
Джон: — Очень плохо.
Оксана: — Почему?
Джон: — Что ты только к 40-ка годам достигла этого понимания. В принципе, нормальные люди годам к 23-24 это делают.
Оксана: — Кто эти люди?
Джон: — Ты мне сейчас все мои представления о балансе этого мира разрушила.
Оксана: — ))) Я тебя в минус ушла.
Джон: — Извините, а где ты была, когда тебе было 20-23?
Оксана: — Я радовалась, была в плюсе, в плюс-плюс-плюс-плюс-плюсе, у меня было много денег, много мужчин, много жизни, много радости, много всего. Или много печали, много наркотиков, много… У меня всё было много. У меня было много плюса, много минуса, много всего.
Джон: — Тоска зелёная слушать это от 40-летней женщины. Если бы тебе было лет хотя бы 17, это было бы интересно, да. Но сейчас о чём с тобой говорить можно? Тебе 40 лет. Зрелость. А ты только начала понимать.
Оксана: — «Зрелость – начала понимать» – красиво звучит.
Джон: — Зрелость? В 40 лет это, извините меня, уже тотальная зрелость, климакс.
Оксана: — Подожди, 10 лет ещё.
Джон: — В 50 лет климакс? Я вас умоляю.
Оксана: — Что, у меня раньше? )))))
Джон: — У тебя раньше начнётся.
Оксана: – «Я уже стара, как мир», как говорит Сартис )))
Джон: — Оксана, понимание – это одно, а удержаться в этом состоянии – совсем другое.
Оксана: — В том-то и дело. Оно так плавно уходит в воспоминания, теряет действительность.
Джон: — А как ты в нём удержишься? Как?
Оксана: — Не знаю.
Джон: — Ну, Оксана, я могу работать только из этого состояния нуля.
Оксана: — Когда лечишь, оно появляется, да.
Джон: — Тогда лечи всё время.
Оксана: — Я могу лечить только когда я хочу лечить. Но всё равно это состояние нужно где-то применять, кроме лечения, а не только в лечении.
Джон: — Вот у тебя бегунок десятилетний бегает, умей его останавливать – и ты уже применишь состояние. Остановить Ветер. Он сам никогда в жизни не остановится. У него нет этой потенции. Его надо постоянно ограничивать. И это для него благо. Для Ветра ограничение – самое лучшее лекарство. Землю, надо, наоборот, расталкивать. Разные приёмы. Разным людям разные ситуации.
Оксана: — А ты можешь как-то коротко и ёмко охарактеризовать это состояние нуля, чтобы я могла вспоминать, когда мне нужно.
Джон: — Это неважно. Это универсальное состояние – полная свобода. В этом состоянии ты можешь делать всё что угодно, можешь делать плохие вещи, хорошие вещи, они абсолютно не важны. Но, есть большая разница между полной свободой и ребёнком и взрослым, который гоняет Ветер и хочет, чтобы все его тоже гоняли – это псевдосвобода.
Когда у тебя свобода истинная, тебе не надо никого гонять. Это не та свобода, когда какая-нибудь падла устраивает мир по своему говно-сценарию. Свободный человек просто сидит и делает свои дела спокойно, по мере потребности происходящего.